Костёр 1983-11, страница 43
А. ЛИСНЯК ТРАВЯНАЯ СТРЕЛА — Стрела, стрела, смотрите! - Из холма, чуть покачиваясь, торчит оперенная стрела. Увязая в песке, подбегаю ближе, тяну... С влажным скрипом вынимается она из своего зеленого колчана. Ее острие на свету тонкое, белое, слабое, в шелковистом оперенье полно крохотных семян — и мой боевой лук с тугой веревочной тетивою сразу кажется мне никчемным и грубым. ПАРОХОД у Одна меня есть пластмассовый пароход, труба сломана и подклеена, на ней так и остались выпуклые желтые натеки, твердые, как стекло. Самая старая и самая любимая игрушка. Он может плавать по песку, по траве, по паркету, по простыне, по скатерти, но в воде тут же переворачивается — признает только воображаемое! ВАГОН Вагон без окон, из его открытой двери галопом несется музыка, всплесками хлыста. прерываемая резкими В пространстве света, протянутом оттуда, стоят парни и курят. Дым над ними ровно срезан тьмой. — Что там?! — Тир. Зайдем? Отец в военной форме, я горжусь им. По сквозной, словно снящейся, лесенке, утонувшей в розовом бурьяне, я вхожу в вагон вслед за отцом. • На стойке лежат ружья, прикованные цепями. А дальше, на освещенной сцене, нарисованная природа — перелески, река, небо — местность как будто даже знакомая... Из нее на штырьках торчат лоси, зайцы и утки, желтая мельница — все одинаковой величины. Отец покупает пульки. Человек по ту сторону стойки отсчитывает их, словно сам с собой в шашки играет. У него жухлое, исклеванное лицо. Я за него почему-то боюсь, а вдруг заряд в него попадет? Хотя он, наверное, умеет здесь работать. Как-нибудь случайно. Ведь он по ту сторону стойки. Сразу делается не по себе. Отец берет ружье, заряжает. — Ты только осторожнее... Отец с недоумением взглядывает на меня. Все вокруг настораживаются — лять военный! будет стре- Спина отца обтягивается кителем. Он стреляет. Лось, заяц и другие фигурки переворачиваются, мельница начинает вертеться, трясясь и подпрыгивая, словно в припадке притворного отчаянья. Отец со скучающим видом откладывает ружье. — На, учись! Ружье тяжелое, скользкое, темное, трудно удержать его в неподвижности, мушка плавает в белесом тумане. — Не торопись... Из ружья вылетает сильный воздушный хлыст. — Не тяни!.. Нужно точно момент угадать. Наконец одна цель звонко цокает, но почему- то не опрокидывается. — Э! Целься не в сами фигуры... Бери повыше! Видишь, над каждой фигурой — желтый кружок?! о под лодкой В углу двора стоит на козлах перевернутая лодка. Когда начинается дождь, мы прячемся под лодку. Весь двор блестит и пузырится, а под лодкой пыль, сухая, шелковистая. Только там, куда угодили случайные капли, вздуваются в пыли черные бородавки. Дождь свисает с бортов, как рваное стекло. Границы нашей суши очерчены кипящим швом — стекающая с лодки вода отмежевала нас от всего на свете. Мы сидим неподвижно. Под ребрами лодки дрожат от ветра паутинные перепонки. Но вот шум дождя сделался мощным, сплошным, и я различил в нем разные голоса, которых не могло быть. Шептали, всхлипывали, доказывали, умоляли... Это дождь жил и не хотел исчезать! 40 |
