Костёр 1985-12, страница 6

14 декабря — 160 лет со дня восстания

Алексеевский равелин Петропавловской крепости В его камерах содержались декабристы

Сердце

билось

ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

За год до восстания он писал:

...Судьба меня уж обрекла.

Но где, скажи, когда была

Без жертв искуплена свобода?

Итак, он полностью сознавал, на какое дело решился. За два дня до восстания ему сообщили: Николай I узнал из доноса о заговоре. Еще было время — все бросить и выехать за границу. Он этого не сделал. «Мученик свободы», как называли его друзья, Рылеев рано утром 14 декабря отправился на Сенатскую площадь.

Вслед ему бросилась жена с пятилетней Настенькой. Она не хотела отпускать его.

— Я знаю, что ты идешь на гибель!

Он мягко отстранил ее и выбежал на улицу.

«...Первая пушка грянула, картечь рассыпалась, одни пули ударили в мостовую,., другие вырвали несколько рядов из фрунта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившемся между колонн сенатского дома»,— вспоминал впоследствии декабрист Николай Бестужев.

В ночь на 15 декабря в Зимний дворец начали

привозить арестованных декабристов. Царь Николай лично допрашивал их. А потом отправлял в Петропавловскую крепость, нацарапав на клочке бумаги сопроводительную записку для коменданта.

«Присылаемого Якушкина заковать в ножные и ручные железы; поступать с ним строго и не иначе содержать, как злодея». Это о Якушкине. «Посадить в Алексеевский равелин, без всякого сообщения с другими»,— это о Рылееве.

Декабристов помещали в «Секретный дом» на территории Алексеевского равелина. Это было воистину «секретное» место: даже тюремщики не должны были знать, кто к ним поступает, заключенного не называли по имени, теперь он значился под номером своей камеры.

Перелистаем стихотворный сборник Кондратия Федоровича Рылеева. Вот его знаменитый «Гражданин», написанный в 1824 году.

Нет, неспособен я в объятьях сладострастья, В постыдной праздности влачить свой век младой И изнывать кипящею душой Под тяжким игом самовластья.

Вот поэма «Наливайко», отрывок из которой приводится в начале очерка, под ней дата — начало 1825 года. А вот стихи, помеченные 1826 годом. Но как они были написаны, как увидели свет? Ведь у узника «Секретного дома» не могло быть ни чернил, ни бумаги — разве только их принесут ему перед казнью для последнего письма родным.

Декабрист Оболенский вспоминал: во внутреннем дворике «Секретного дома» росло несколько