Костёр 1990-06, страница 24

Борис МИНАЕВ Рисунки Клима Ли

САЛЮТ

Вечером мы, как обычно, стояли во дворе. И тут к нам выбежал Женька — он ходил медленно и с большим достоинством, а в этот раз почти летел, торопливо волоча свой огромный черный ботинок, в котором пряталась больная Женькина нога.

— Завтра...

Мы долго и терпеливо ждали, пока он отдышится.

— Завтра... в сквере будут пушки для салюта ставить.

— Да ты что! — снисходительно повертел пальцем у виска рыжий толстый Шурик.— Стекла же вылетят! Ты хоть раз слышал, как пушка стреляет?

У рыжего Шурика был неразлучный товарищ — худенький нервный Дема, весь какой-то вывернутый наизнанку вертлявый человек.

Дема подскочил на одной ножке и весело запищал:

— Салю-ют! Бух-бах-бах! Уря-я-я!

Женька отвернулся. Теперь он с надеждой смотрел на свое окно: так он делал всегда, когда ему было плохо с нами. Вдруг там появится его мама, и она крикнет:

— Женя! Домой!

И тогда можно будет, не обращая ни на кого внимания, не торопясь идти обратно через двор.

Нам было жалко Женьку, но и защищать его мы не решались. Ну сказал бы он, что в нашем доме будут делать магазин,— еще куда ни шло. Это еще сколько времени пройдет, пока его начнут или не начнут. Всегда потом отвертеться можно.

А тут... Салют! Да еще так скоро!

Тогда я решил сделать над собой усилие. Я быстренько уговорил себя поверить Женьке — ну хоть на одну только маленькую минуту — и, поверив, посмотреть, что из этого выйдет.

— Женька,— неуверенно сказал я.— А как же эти... гильзы?

— Какие гильзы? — сказал Серега-большой.— Гильзы остаются возле орудия. А вылетают заряды.

— Да какие там заряды! — заорал рыжий Шурик.— Это же хлопушки. Пшик и сгорела!

— Целиком? — спросил я. В моей голове теперь непрерывно вспыхивал салют — бах-бах-бах, но я никак не мог понять ту странную мысль, которая вспыхивала и гасла вместе с салютом.

И наконец я поймал ее. И сказал очень медленно и как-то неуверенно:

20