Костёр 1991-06, страница 22

еще не доказана! Улав вошел в калитку, а Нильс снова немного подвинулся на скамейке — пока Улав отсутствовал, он снова уселся посередине.

Мама вышла из дома с тарелкой бутербродов и двумя стаканами молока. Она хотела что-то сказать, но так и не смогла, а ставя еду между мальчиками, лишь погладила колено Улава.

Следом за Улавом на вершину холма поднялась его мама и прошла к фру Хауге. Мимоходом она сказала мальчикам, чтобы не засиживались слишком поздно.

— Вы ведь помните, завтра в школу!

Каникулы кончились.

Нильс сидел за партой и оглядывался в новой для него классной комнате. Он никогда не любил приниматься за учебу после каникул. Так было прежде. Но теперь, сегодня, это было почти невозможно выдержать.

Учитель подошел к Нильсу.

— Идем со мной, Нильс. Можешь взять с собой книги, потом пойдешь прямо домой.

Нильс собрал свои вещи. Что бы это значило? В его груди застыл ледяной комок отчаяния, делавший его таким несчастным, что он просто терял сознание.

— Тебе надо явиться к ленсману,— сказал учитель, когда они вышли в коридор. Он похлопал Нильса по плечу.— Удачи тебе, все наладится, вот увидишь!

— Твоих слов я никогда не забуду! — громко пообещал Нильс, спускаясь по школьной лестнице.— Когда я вырасту, а ты состаришься, я тебе помогу!

Он искал дорогу среди домов, нашел дверь комнаты и постучался. Кто-то сказал: «Войдите!», и он открыл дверь. Там сидели Йоханнессен, ста-рик-ленсман и еще один человек, которого он не знал.

— Садись! — сказал старик-ленсман, глядя на него^поверх очков.

Нильс сел.

— Мы нашли часы,— сказал ленсман.— Можешь что-нибудь добавить?

— Нет,— ответил Нильс.

«Теперь будет взрыв!» — подумал он. Но взрыва не последовало. Никто ничего не сказал. Никто не Злился. Никто его не допрашивал.

— Сними-ка ботинок,— сказал незнакомец.— Правый.

Некоторое время они рассматривали ботинок, измеряли его и кивали головой. Невозможно было определить — хорошо это или плохо.

— Выше голову, парень! — сказал старик-ленсман. — Мы тоже этому не верим.

У Нильса голова кружилась от радости. Когда он вышел из конторы, ему казалось, словно с его плеч упала тяжелая ноша.

Но это длилось недолго и шаги его вновь стали тяжелы и медлительны, и снова обуяли его грустные мысли. Они все-таки не нашли того, кто украл часы. А пока не найдут вора, подозревать им, кроме него, некого.

Нильс прошел мимо школы, где девочки и маль

чики, стоя на площадке, смотрели ему вслед. Кое-кто притворился, словно его там нет, а кое-кто ему улыбнулся.

«Хорошо вам демонстрировать, какие вы жестокие или добрые», — подумал Нильс.

Нет, в полиции не думали, что вором был Нильс. Это было бы чересчур легковесно. Ни единого отпечатка пальцев нигде, хотя посылка была исследована экспертами. Да еще пара часов, которая исчезла, как быть с ней?

Юннесдал рассказал, что девушка, накрывавшая на стол в гостинице, сняла часы, пока он обедал. Йоханнессен пошел в гостиницу побеседовать с Соней, он хорошо знал,, что она за птица. Соня сказала, что у нее только одни часы, старые, дешевые и, пожалуйста, они могут на них взглянуть, вот они! Она сняла их вчера и положила в карман фартука, потому что мыла руки. Да, таи оно и было, она мыла руки и сняла часы. Что-нибудь не так?

— Нет, все так. Пусть скажет, не знает ли она кого-нибудь, кто мог бы навести полицию на след пройдох, замешанных в этом последнем деле.

Широко открыв глаза, Соня спросила, откуда, ради всего святого, она может знать об этом. Ничего она не видела и ничего не знает.

— Она сказала, что ничегошеньки не знает,— доложил Йоханнессен старику-ленсману.— Она невинна, как только что распустившийся цветок. Но что-то она все же знает. Она не чувствовала себя уверенной. И глаза у нее бегали.

— У таких девиц глаза бегают всегда,— вздохнув, сказал старик-ленсман.— Они такие обманщики и выдумщицы, что глаза у них вечно бегают» Видишь ли, ей хотелось лишь одурачить тебя.

— Возможно,— согласился Йоханнессен. .

В газете появилась фотография Кари с надписью: «Полицейская овчарка Кари совершает новый подвиг. Кари находит краденое в лесу. Старший полицейский Юннесдал и его овчарка Кари находят украденные часы». В газете были фотографии Кари и Юннесдала.

В газете было написано, что украденные часы найдены поблизости. Часовщик Монсен стоял на своем,— так было написано,— и держался обвинения, которое полиция безоговорочно не поддерживает. Можно было связать эту кражу с крупной кражей со взломом, совершенной на фабрике той же самой ночью.

9

Осень... дождь

Летели дни, летели недели, людские пересуды постепенно стихли. Пера Нильссона так и не нашли и ничего нового о краже часов не было слышно.

Осень выдалась скучнейшая, печальная и серая; дождь лил неделями.

Нильсу казалось, что он чувствует себя зверьком, который живет под камнем, нигде не видит света и никогда не загорает. А хуже всего, что читать книги стало не так интересно, как раньше.

17