Костёр 1991-06, страница 25

уютно. Йоханнессен играл сам с собой в шахматы, а Монсен читал книгу, полученную из города, книгу об овчарках. Иногда, когда попадалось что-либо исключительно интересное, он читал Йохан-

нессену вслух. Йоханнессен лишь хмыкал. Он был целиком поглощен шахматами.

— Ну, как дела? — спросил Йоханнессен.

— Я убью его! — ответил Монсен.

— Кого? — спросил Йоханнессен.— Того, кто

написал книгу?

— Нет, сперва пса, а потом того, кто продал мне

этого калеку! — заявил Монсен. — Во всяком случае, я возбуждаю против него дело. Во всяком

случае, он заберет свою дрянную ложную ищейку обратно!

Монсен был зол, сварлив и зол. Как тонко его надули! Что толку в родословной собаки, если у нее

все пороки, какие только подобают простой беспородной животине!

Один подошел к хозяину, он видел, что Монсен расстроен. Монсен даже не заметил его, пока тот не положил морду ему на колено и не начал скрести когтями, чтобы привлечь внимание хозяина.

— Это — не твоя вина, Один! — сказал Монсен, погладив пса.— Но видишь ли, я чувствую себя одураченным. Так что сделка должна быть

расторгнута.

— Ясное дело,— подтвердил Йоханнессен.—

Нельзя, .чтобы нас одурачивали. Мы и живем-то для того, чтобы глядеть в оба — как бы нас не надули!

— Чепуха! — произнес Монсен.

Он взглянул на Одина. Он не хотел, чтобы сделка была расторгнута, не хотел получить деньги обратно и потерять Одина. Он любил Одина.

«Я хочу поговорить с Одином и прогуляться с ним,— подумал Монсен.— Ничего не значит, что он колченЪгий и у него мятый хвост. Поскольку никто во всей округе не прочитает такую книгу, это ровно ничего не значит. Это — мой Один. Я хочу иметь собеседника, который понимает меня. Когда я говорю: «Один, скоро подует западный ветер», он знает, что это так, он чувствует».

Паук

Рождество было, во всяком случае, приятным. Мама, папа, малышка Иента и Нильс собирались праздновать наверху, в Уре, где давным-давно прошло детство мамы и тети Бетти. На старом гумне стояла маленькая, славная машинка тети Бетти, так что гумно было все равно что заполнено.

Тетя Бетти приехала пожить здесь, в горах; освободившись от уроков в школе, она собиралась отдохнуть.

Как будто тетя Бетти умела отдыхать! Она бегала по окрестностям в туфлях на толстой подошве, готовила угощение к рождеству, накрывала на стол, убирала со стола, включала и выключала радио, заводила граммофон и слушала рождественские псалмы.

А Нильсу подарили часы. Настоящие, хорошие час£1, точь-в-точь такие, какие он хотел. Он получил их в подарок от тети Бетти.

Нильс вышел на кухню посмотреть, не может

ли он чем помочь, тетя в одиночестве напевала там, звеня посудой. Она возилась со стеклянным блю-дом, с кремом и вареньем.

На дворе светила луна, в этом году выпал настоящий рождественский снег, который можно было освещать лунным светом. Почти против самого кухонного окна поднимала отвесно свои крутые стены Воронья гора и ледяные наросты отливали зеленью в лунном свете.

— Как по-твоему, можно взобраться на Воронью гору с этой стороны? — спросил Нильс.

Тетя Бетти не нуждалась в особом импульсе; и она тут же взмыла ввысь, словно воздушный шар. Немедленно бросив блюдо и кувшин, она воскликнула:

— Конечно, можно! Неотесанные парни, настоящие скалолазы!..

— Чудесно,— сказал Нильс.— Зачем они это делают?

— Неужели тебе непонятно это безумное желание? Неужели до тебя не доходит, что если ты вскарабкаешься, согласно всем правилам, по гладкому горному склону до самой вершины, ты победил! Мой дедушка поднялся на вершину горы Ни-по, чтобы спасти ягненка, попавшего в расселину, а там были места, где ему пришлось цепляться пальцами за скалы. Никто не сказал ему, что это был спортивный рекорд. Но сам он знал это.

— Он поднялся, чтобы спасти ягненка? — спросил Нильс.

— Ты-то понимаешь, он радовался, что у него нашлось там дело,— сказала тетя.— Ты-то можешь уразуметь, что он был бедный человек, которому особо нечем было хвастаться в этой жизни, но он справился с этим.

— Справился с чем? — спросил Нильс, хотя он знал, что теперь он издевается над рассказом тети.

— Справился с этим!—ответила тетя.

Так сказала тетя Бетти, которая так ни разу в жизни не добралась и до середины флагштока.

— Я расскажу тебе кое-что, Нильс,— начала тетя Бетти, усаживаясь рядом с ним со своей ложкой.— В Альпах есть гора, которая называется Эйгер. Наверху, на лбу Эйгера, лежит большой ледяной торос, который называется Паук. Паук выскреб там место для самого себя и длинных, тонких своих лап. Тот, кто хочет победить Эйгер, должен одолеть Паука. Он должен хитростью пробраться сквозь его паутину, увидеть все опасности и спокойно отнестись к ним, рассчитать все шансы и все свои силы и совершить нужные прыжки. Но тот, кто справился с Пауком, победил.

А дело обстоит так, Нильс, что во всех нас сидят пауки. Кто-то должен выполнить свое предназначение в этом мире, кто-то борется с нищетой и плохим здоровьем, с глупостью и непониманием. Но у кого-то паук сидит внутри и он должен уничтожить его в собственных своих мыслях. И так уж обстоит дело с этими пауками, что каждый должен справиться с ними сам.

— Но кто-то может немножко и помочь,— сказал Нильс.

— Но только совсем немножко,— согласилась тетя.— А теперь пошли ужинать!

20