Пионер 1947-01, страница 21

— Яоно? — спросил Яша Олега.

— Очень доже ясно. Но позвольте мне задать ещё один вопрос. Где это достать брёвна, чтоб «делать балки? Они тоже повсюду валяются?

— А вот где... — начал было Оська.

Но Тимоша опять прервал его:

— Оська, погоди! Знаете, где? За девятнадцать километров вверх по реке завалы в лесу против танков. Здоровенные сосны спилены. Обрубить ветки, связать плоты и пригнать по реке.

— Ясно? — опять спросил Яша.

— Ясно. Но вот какой тут есть вопрос...

У Оськи лопнуло терпение. Он спустился

на две ступеньки ниже:

— Хочешь, я тебе сразу отвечу на Bice вопросы? Если бы все сидели да вроде тебя рассуждали, почему то невозможно, да другое невозможно, то ©сё оказалось бы невозможным. И не было бы в мире ни радио, ни самолётов. А вот для настоящих людей только то и интересно, что сначала кажется невозможным.

Все закричали: «Правильно!», «Верно!» - и захлопали в ладоши. У меня у 'Самого было сначала много возражений против оськино-го плана. Но когда я услышал, как Олег задаёт свои дурацкие вопросы, я решил: «Нужно хоть на части разорваться, хоть весь город вверх дном поставить, а школу выстроить».

Пока я думал об этом, ©се кругом говорили, какая это будет честь и слава, если мы сами восстановим школу.

Некоторые мечтали даже о том, что года через два можно будет выстроить ещё и столярную мастерскую и маленький стадион с бассейном для плавания, во Оська сказал, что не нужно заглядывать так далеко.

По его предложению, мы тут же выбрали Комитет восстановления школы — КВШ, — состоящий из пяти человек. Председателем, конечно, стал Оська, а членами — Галина, Яков, Тимофей и я. Галину сделали завхозом, Яшу — главным инженером, меня — секретарём, а Тимошу — заведующим отделом снабжения, потому что он лучше всех знает, где что в городе найти.

На этом наше собрание кончилось. Все толпой стали спускаться с холма. Идя рядом со мной, Оська тронул меня за руку:

— Я сегодня не выспался. Боюсь завтра проспать. Ты стукни мне в окно часиков в восемь.

— Есть стукнуть в окно.

Утром, как только мама ушла на работу, я отправился будить Оську.

Подойдя к одноэтажному кирпичному домику, я вспомнил, что Оська до эвакуации спал в угловой комнате, и постучал в крайнее окно. Председатель КВШ не появлялся. Я постучал громче. Опять никакого ответа. Став ногами на выступ стены и заглянув в окно, я увидел в конце комнаты кровать, а «а ней Оську, закрывшегося с головой 'одеялом. Громко звать 'его мне не хотелось. Было ещё довольно рано, и в доме, как видно, все спали. Поэтому я отворил незапертую раму, перелез через подоконник и подошёл к кровати:

— Ося! Ось! Вставай!

Председатель не двинулся. Я нагнулся и потряс его за плечо:

— Оська, 'слышишь? Довольно спать! Подымайся!

Я затряс было его снова, .но тут же отдёрнул руку. Только теперь я заметил, что «Оська», спавший под одеялом, раза в полтора длиннее нашего председателя. Мне 'Стало не ото себе. Я оглянулся, заметил на стуле рядом с кроватью стакан, а в нём —вставные зубы и окончательно убедился, что передо мною не Оська. Еле двигая ослабевшими ногами, я осторожно шагнул к двери, остановился, шагнул ещё раз... Поздно! Одеяло зашевелилось, откинулось—и долговязый пожилой человек сел на кровати.

— Мда! Что? — сказал он спросонок, глядя куда-то в угол.

Потом медленно всем туловищем повернулся и уставился на меня. У него были моржовые, серые от проседи усы, густые растрёпанные брови и почти лысая макушка. Он смотрел на меня так долго, что я наконец собрался с духом и залепетал:

— Простите, товарищ... очень извиняюсь. Я думал, что здесь Ося... Знаете, здесь живёт такой мальчик Ося, так я думал...

Лицо человека стало краснеть, а глаза нехорошо заблестели. Я ждал, что он закричит, но он сдержался и только негромко пробасил:

— Гм! Однако... Это, знаете ли, — безобразие!

На веранде, куда я выскочил не помня себя, стояли Оська и его мама.

— О-о! — протянула она, увидев меня. — Если не ошибаюсь, это сам Николай. Молодец! Вытянулся, возмужал. Ну, здравствуй. Что ты делал в такую рань у соседа?

— Здрасте, Анна Фёдоровна!.. Так... заходил... по делу заходил... Так... Есть одно дело, такое...

Я чувствовал, что мелю чепуху. Оська внимательно посмотрел на меня, понимая, что здесь что-то неладно. Наконец Анна Фёдоровна ушла.

— Ну... Выкладывай, что случилось.

Я рассказал кмзоё приключение. Выслушав меня, председатель заложил руки назад и заходил по веранде.

— Неприятно. Ты и не знаешь, как это неприятно, — сказал он. — Я хотел привлечь его к строительству. Он, говорят, инженер.

— Ну и привлекай себе. Если хочешь, я ещё раз извинюсь.

— Вот в том-то и дело, что он вообще бука какой-то. Знаешь... человек в футляре. Он приехал в тот же день, что и мы, а сюда пришёл первым. Ему временно одну нашу комнату дали. Поставил чемодан в коридоре и спрашивает: «Детей нет? Не люблю шума». А тётя Маша ему говорит: «Нет. Сейчас тихо. Правда, скоро вернётся сестра с сыном. Это, я вам доложу, мальчишка! Круглые сутки в доме дым коромыслом». А мы с мамой тут как тут.

— А он что?

— Ничего. Засопел и ушёл в свою комнату. Оська оделся, и мы отправились на строительство.

19