Пионер 1968-11, страница 6

шч царю о законах (мол, писаны эти законы богатыми против бедных), о жизни торгового люда (и эти от разных поборов стонут), о многих других делах.

Читает царь Николай I письмо, мрачнеет от строчки к строчке.

«Не прощу, не прощу,— шепчет царь.— Пусть хоть трижды теперь покается».

Тем более хочется Николаю I, чтобы Якубович попросил у него прощения. Гадает царь, на какой странице начнет Якубович каяться, на пятой, шестой, ва последней?..

Глянул царь на страницу пятую, читает: «Нет защиты утесненному».

Глянул на страницу шестую, читает: «Нет грозы и страха утеснителю».

Морщится в гневе царь. Сжал кулаки от злобы. Дочитал письмо до конца. А где же слова о прощении? Нет ни строчки о том в

— Ах ты, разбойник, дрянь! — совсем не по-царски ругается царь,— Все они сволочи, все. Нет им прощения, нет им пощады.

ПРИМЕРНЫЙ СУКИН

Петропавловская крепость. Алексеевскнй равелин. Равелин — это крепость в крепости. В казематах холод и мрак. Каменный пол. Каменный потолок. Сырость кругом. Стены, как в бане, стоят вспотевшие. Сюда, в Алексеевскнй равелин, и были брошены декабристы.

Комендантом Петропавловской крепости был генерал-адъютант Сукин. Наводил на подчиненных он страх и грозным видом своим и своей фамилией.

Умом большим Сукин не отличался. Но служакой он был примерным.

— Из крепости, мне отцом-государем доверенной, муха и та не вылетит,— любил говорить генерал Сукин.— Блоха, простите, и та не выпрыгнет.

И вдруг оказалось, что на волю попало письмо, написанное в крепости «государственным преступником» декабристом Иваном Пущиным. Слух о письме проник в Зимний дворец. Стало

нии мечет, ведет дознание.

— Да чтобы в крепости, м рем доверенной, такое и вдр> сударю о том известно. Кто в

Молчат подчиненные.

— Да я любого из вас сгнок в Сибирь любого!

Молчат подчиненные.

о охрану, I

т, говорите!