Пионер 1989-11, страница 15

ко. Не только ректору, но так, чтобы и мальчик слышал сквозь дрему.— По-моему, все в пределах нормы. А то, что вы сказали... Эта станция, поезд... Такое бывает в начале переходного возраста. Особенно у этих ребят. Своего рода сон наяву. И твердая уверенность в реальности ?того сна...

«Неужели и в самом деле сон? Доктор— не Кантор, он вроде бы никогда не хитрит...»

— Значит, никакого лечения? - так же громко спросил Кантор.

— Никакого... Стоит понаблюдать немного. А вообще это объяснимо и даже естественно у мальчика с таким индексом воображения.

...Ох уж этот индекс воображения! Как его измерили, откуда взяли, что он у Матвея Радомира выше всех в лицее? Люди с воображением стихи пишут, картины рисуют, в артисты стремятся. Или музыку сочиняют. А он в музыке, ну, совсем ни бум-бум, хоть и сын композитора и дирижера... Он даже Задумчивого Кролика-то сыграл благополучно лишь потому, что там одно требовалось; быть задумчивым. Но Кантор говорит, что раннее проявление таланта не обязательно. Все в свое время. Главное пока — постигать программу лицея. Ведь недаром же Матиуш попал сюда. В Особый суперлицей берут лишь тех, у кого какие-то сверхспособности. В самых разных проявлениях...

Однажды Ежики спросил: как это Кантор сумел разглядеть его «индекс воображения» там, во время осады, сквозь силовое поле и стекла? Кантор сказал, что в тот вечер, проходя мимо, он просто увидел в стеклянном холле мальчишку, которому грозила толпа не очень умных людей. И бросился на защиту. Конечно, задача Командорский общины, которой принадлежит лицей,— прежде всего забота о детях с особой одаренностью, ибо за ними будущее. Но если плохо любому ребенку, какой командор проедет мимо?.. Однако уже там, в доме, он, Кантор, увидел, что мальчик действительно с большими способностями...

«Наверно, когда я вас трахнул ногой»,— не раз порывался сказать Ежики. Но молчал, конечно. Хотелось ему и спросить: «Как вы прошли сквозь поле?». Но он понимал, что Кантор отвертится: когда, мол, ребенок в беде, у меня появляются сверхсилы, должность такая. Или еще что-нибудь в этом роде...

Доктор Клан ушел. Ежики расслабленно пошевелился, открыл глаза. Кантор стоял спиной к нему у растворенного окна. Почуяв движение и взгляд, вздрогнул, неловко дернул рукой. Обернулся. За ним, в окне, был черный парк, клейкая, без прохлады, ночь... Сдвинуть бы стекла и включить кондиционер!..

Ежики медленно сел.

Кантор сказал добродушно:

Доктор уверен, что все в порядке. Вам надо просто отдохнуть. Стелите постель и ложитесь... Или хотите ужинать?

— Лягу.

— Вам помочь?

— Что я, умирающий?

— Ну, не ершись, мальчик... Я прошу, не выключай ночник, чтобы дежурный мог понаблюдать, как ты спишь. Доктор велел... Глазок не заткнут?

— А что, инфракрасный не работает?— мстительно спросил Ежики. Откровенность за откровенность.

Ох, Матйуш... Ну, откуда эти выдумки?

— Индекс воображения...

Ежики чувствовал себя вполне бодро. Не было усталости. Лишь на бедре царапалась маленькая, но надоедливая боль. Ежики украдкой поддернул коротенькую штанину. На коже припухли царапины, словно след кошачьей лапы.

Но ведь это!.. Ладно, про порванную майку ничего не докажешь, но здесь-то след от якорька!

Ежики торопливо зашарил в кармане. Якорька не было. Не было якорька-малыша, выросшего под лопухом на холмистом заброшенном поле.

Но ведь раньше-то он был! Вот царапины от колючей лапки. И вишневый стеклянный шар был. И Филипп, и Рэм, и Лис!.. Идите вы к черту с вашим индексом воображения!

Кантор смотрел пристально и шевелил пальцами сложенных на груди рук. Пальцы пухлые, большие, но... ловкие. Прошлись по майке, по карманам...

Они встретились глазами. Кантор встал странно, левым плечом вперед. Словно против сильного ветра. Или против силового поля, когда он шел от калитки к дому.

А все-таки, все-таки как он сумел пройти сквозь силовой барьер, который не может преодолеть никто?.. Кто вы, господин Кантор? И зачем вы мне врете?.. Или не только мне?

Мальчик Ежики опустил глаза. Не от робости. От боязни, что Кантор догадается, о чем думает Матиуш. Надо быть хитрым. Матвей Юлиус Ра до-мир ступил на тропу войны. Неизвестно, с кем. с каким злом. Но это — зло. Это — война. И сдержанность нужна сейчас, как маскировочный комбинезон десантнику.

Ежики зевнул: