Техника - молодёжи 1936-02-03, страница 22

- Рубал, аж искры летели!-же и глубже d самое сердце³1

Первые дни после рекорда Стаханова Митя совсем потерял голову. Он еще не -понимал, какое великое значение придали рекорду Стаханова вся страна и руководители партии. Честно говоря комсомолец Концедалов был до глубины души уязвлен, что комсомол на шахте остался в тени, что не он поставил рекорд, Митя потерял аппетит и сон. Он сетовал на медлительность комитета, бранился с женой, но носился к парторгу и, не уставая, приставал к начальнику участка Машурсву. Он требовал, чтобы комсомолу создали условия и «тогда комсомол покажет на что он способен».

Бирюков рассказывал, что в то время комсомольцев действительно здорово «заело», а от Митьки совсем покоя не было.

— Однажды пришел и навалился на меня, — рассказывает Бирюков. — Глаза горят, возбужден до-нельзя. «Хочу рубать, — говорит, — и Стаханова перекрыть. Комсомол не должен отставать. Хочу, чтобы создали условия и чтобы ты со мною в шахту полез».

вызвали оркесгр,

торжественные

Концедалов добился своего. Скоро весь поселок узнал, что «Митька лезет в шахту рекорд давать». К началу работы вызвали оркестр, собралось много народу и молодому шахтеру устроили торжественные проводы.

Митя сказал несколько слов: «Комсомол не подкачает, будьте уверены». А когда торжественные минуты прошли, он стал серьезным и сосредоточенным. Подозвал Бирюкова и, приглушив голос до шопота, сказал:

— А шо, если осрамлюсь, шо только будет,—и помолчав немного, добавил:— шо только комсомол и Косарев скажут...

Сомнение и тревоги были забыты, когда спустился в шахту.

— Рубал, аж искры летели, — позже говорил он на одном молодежном собрании.

Впервые Митя не крепил. Он только рубал. Следом за ним продвигались два крепильщика. Митя быстро шел по пласту вперед и расстояние между ним и крепильщиками все увеличивалось. Не отставая, по пятам забойщика, полз Бирюков. Всегда спокойный и рассудительный, секретарь сейчас нервничал:

— Митр, друг, давай!.. Жми!

Концедалов вскипел:

— За этим я тебя звал сюда? Сам знаю, что делать.

Бирюков замолчал... Крепильщики быстро.ставили стопки под кровлю, они все еще не теряли надежды догнать забойщика, они пытались не допустить разрыва между ними и Концедаловым.

Сосредоточенно, не теряя секунды, работал Митя. Он вгрызался острым зубом молотка все глубже и глубже в самое сердце пласта, с силой выдергивал молоток, и массивные куски падали в сторону. Митя шел все дальше и дальше по уступу, ломая темную стену угля, оставляя позади себя огромные тяжелые глыбы.

Пласт не успевали закреплять, не успевали и убирать вырубленный уголь. Машу ров, в глубине души ругая себя на чем свет стоит, что не подготовился как следует к рекорду, гнал Концедалова «на-гора».

Митя проработал пять часов: с минутами и вьгрубил 125 тонн, перекрыв рекорды Стаханова и Дюканова, .

Поселок шахты «Центральное Ирмино» ахнул, вся страна вместе с ирминскими комсомольцами торжествовала. На страницах газет и в передовых «Правды» имя комсомольца Концедалова стало в один ряд с героями— инициаторами стахановского движения. Но честно говоря, Митя всего этого еще не знал. Он был упоен победой комсомола. В тот день, когда вырубил 125 тонн угля, он наскоро умылся, наскоро пообедал и побежал в десятилетку, где комсомольцы организовали веселую вечеринку в • честь замечательного рекорда. До самого утра неугомонный парень плясал, пел, играл и веселился вместе с девушками и ребятами своей родной шахты.

Бурное веселье Концедалова стало предметом обсуждения в поселке:

— Ничего себе, 125 дал и, не передохнув, плясал до утра! А говорят, что люди после такой работы изматываются. Врут все!

Так говорили самые отсталые и податливые до-слушков и пересудов обитатели шахтинекого поселка.