Техника - молодёжи 1949-02, страница 32

и автоматически останавливался в должном месте.

Руки мастера освободились от обязанности держать и передвигать резец. Но у мастера осталось много другой работы: устанавливать и закреплять заготовку, подводить и отводить резец, пускать и останавливать станок, убирать обточенное изделие и up.

Зато подручному/ который приводил в ход станок, дали полную отставку. Его заменила паровая машина.

Однако паровая машина могла с помощью шкивов и ремней приводить в ход сразу не один, а десятки станков, да так быстро, что за ней не угнался бы самый проворный подручный.

Металлическая стружка так и сыпалась дождем из-под резца. А резец от быстрого резания так разогревался, что можно было обжечься, дотронувшись до него.

Но тут возникала вот какая трудность. Когда станок приводил в ход подручный, мастер мог крикнуть: «Быстрее! Медленнее!»

А механическому станку нельзя было отдавать приказа -иия. Он работал все время с одной и той же скоростью.

Чтобы можно было менять скорость, механики насадили на вал станка не обыкновенный, а ступенчатый шкив, со «ступеньками» разных поперечников. Перемещая ремень со ступеньки на ступеньку, можно было заставлять станок вертеть заготовку быстрее или медленнее.

Так на фабриках появились механические станки и паровые машины.

С каждым годом они работали все быстрее. Ведь чем быстрее работали станки, тем больше была прибыль их владельца-фабриканта.

Самые удачливые из изобретателей машин сами становились капиталистами, фабрикантами. На воротах их мастер-

№

Токарный станок середины XIX века, Он был снабжен многоступенчатым шкивом и имел поэтому несколько рабочих скоростей. ;

ских и заводов красовались вывески: «Болтон и Уатт», «Моделей и Филд».

Эти мастерские изготовляли иа продажу паровые машины и механические станки. Изделия находили сбыт и прино- ' сил и прибыль.

Но и в Англии ручной труд не сразу уступил место машинному. В 1840 году на большой машиностроительной фабрике в Корнваллнее еще обтачивали вручную огромные поршневые штанги длиной в 10 футов и толщиной в 6 дюймов. И все же ручной труд отступал. Ведь на механическом станке работа шла горасщо быстрее, чем на ручном.

На верфи в Портсмуте были установлены механические станки для выточки из. дерева корабельных блоков. Эти угловатые станки были еще очень грубого вида. Они были отлиты из чугуна, но казалось, что они вырублены из дерева.

Но неуклюжие с виду станки работали так быстро, что 10 рабочих легко справлялись здесь с работой, для которой раньше нужно было 110 человек.

Это «освобождение рук» шло везде, где появлялись машины. Одна за другой закрывались мануфактуры, уступая место фабрикам. Машина вытесняла людей из мастерских, оставляла без заказчиков ремесленника, выгоняла за ворота рабочего, когда он оказывался лишним. Строи, основанный на прибыли, обращал во зло то, что должно было бы стать благом для тех, кто трудится.

Ремесленники и рабочие мануфактур, освобожденные от работы и от хлеба, разносили вдребезги машины, били стекла в цехах.

Столько веков мастер мечтал о том, чтобы к нему на помощь явились проворные помощники: пилка-самопилка, прялка-самопрялка, топор-саморуб, дубинка-самобой. А когда эти помощники пришли, он встретил их как врагов, потому что они оказались в руках его врага — фабриканта.

А фабрикант уж постарался, чтобы все выгоды машинного труда достались ему, а не рабочим. Машине не нужен чистый воздух, не нужна тишина, не нулена прохлада. И оттого на этих первых фабриках было душно и шумно.

Машина стоит дорого, а рабочего легко заменить: ведь за воротами тысячи безработных. И поэтому о целости машины заботятся, а о целости человека нет.

Машина может работать напряженно, быстро, без передышки. Пусть и человек не знает ни минуты отдыха.

Для работы не нужны больше сильные мышцы. Силу мышц заменила сила пара. Даже десятилетний мальчик, и тот может передвигать какой-нибудь штурвал или рычаг. И вот в цехах появляются дети. У детей отнимают детство, игры, чистый воздух, сон в ночную пору. Ведь машине не надо спать, пусть и ребенок не спит.

Вместо того чтобы стать повелителем машины, человек становится ее живой деталью, да еще такой, которую не бог весть как ценят. Удивительно ли, что рабочий ненавидел, как врага, машину, построенную его же руками?

Но пришло время, когда рабочие начали догадываться, что их враг не машина, а тот, кто ею владеет.

Все упорнее делалась борьба между рабочими и заводчи* ками за каждый час работы, за каждую копейку заработка, за каждый глоток чистого воздуха в мастерской.

| Станов п/инЬАШйеВ

На первых порах механический токарный станок был еще очень похож на ручной.

Хотя его уже делали не из дерева, а из чугуна, у него были четырехгранные ноги, не закругленные углы.

Так бывало не раз в истории вещей. Первый автомобиль был похож *на извозчичью пролетку, первый железобетонный дом — на дом иа кирпича.

Новая вещь как будто еще не знает, что она новая, и робко подражает той, которая была до нее.

Станок менялся с каждым годом.

Прежде бывало тркарь сам делал станок для себя. А теперь появились мастерские и фабрики, строящие станки на продажу. Ведь станков нужно было все больше и больше.

Шел уже XIX век. Первые пароходы дымили в гаванях, и первые Паровозы тянули поезда по рельсам.

На окраинах городов вырастали одна за другой красные кирпичные трубы. Черный дым котельных все больше заволакивал небо. Тысячи паровых машин попыхивали на заводах белым .паръм, "приводя в ход несчетное число приводных ремней.

С утра до ночи-и с ночи до- утра мчались ремии вверх-вниз, вверх-вниз,, пощелкивая, похлопывая по блестящим шкивам.