Техника - молодёжи 1955-03, страница 35

Следующий вечер я провел на собрании костных археологов. А через день, заглянув в мастерскую, увидел, что от шкафа-усилителя остались -рожки да ножниг. Петя лакировал дверцу нового, увеличенного в объеме шкафа Владимир Сергеевич, насвистывая, с карандашом и логарифмической линейкой в пуках углубился в сложные схемы на чертежном стг>ле.

Через десять дней у стены стоял новенький, пахнущи i лаком шкаф-усилитель. Вечером мы переключились на вслну таинственной станции. Но она молчала.

Преходили минуты, часы... Бледно свстился экран, на нем пешевеливатшеь горизонтальные линии—сплошные и пунктирные. Мы напряженно вслушивались, всматривались в прямоугольник экрана. Напряжение скоро сменилось усталостью. Мы начали переговариваться, усаживаться поудобнее, вставать и ходить по комнате Аппарат молчал.

Наступила полночь. Несмотря на протесты Пети, он ?ыл от прав, ген домой. Мы с Владимиром Сергеевичем решили посидеть еще часок и чтти спать Прошло с полчаса. Горев стоял у штурвала антенны. Я стоял* рядом, глядл на штурвал Владимир повернул его чуть вправо, потом влево Пг слышался знакомый звон-аккорд, на этгт раз громко, отчетливо, мы обернулись к экрану Он был затенен чем-то расплывчатым и неясным

— Прссто не сфокусирован, — радостно сказал Владимир Сергеевич и бросился к аппарату.

Несколько поворотоЕ рь:чах;ков—и мы увидели множество причудливых геометрических фигур и непонят ных знаков. Было ясно, что и звон колоколов и эти фигурь. передавались специально для настройки приемника. Усилитель р^битал отлични На шм сердца замерли. Что мы увидим?

Звон и показ неподвижных знаков продолжался минут десять. Наконец зве н стал учащаться, ак корды менялись с каждым ударом колоколов.

Вдруг .-зашевелились фигуры и знаки таблицы на экране. Поползли, налезая друг на друга, пестрые треугольника, квадраты и круги,

Раздался последний звучный аккорд необыкновенной силы и красоты. Фигурки исчезли С экран-* на нас смотрело лицо человека.

Но какого человека! И какое лицо!..

Мы оба отшатнулись от экрана.

Сно было, если М"Жно так выразит! ся, ослепительно черным.

Губы и нос были красчво и ч< тко очерчены. На лиц э и черепе не было ни одного волоска. Томные глаза глубоко сидели в глазницах. В мочке левого уха висел а серьга — грушевидный, перелива»>щийся огнем искр камень. Незнакомец поглядел на нас своими блестящими гтазами и лукаво улыбнулся Сверкнул ряд белых зубэъ.

Наконец улыбка сошла с его лица, и он заговорил медленно, торжественно. Это был уже знакомый нам глубокий, низкий голос. Щелкающие короткие слов?., каждое из которых заканчивалось тягучей гласной.

Сначала меня бросило в жар, потом в холод. Нервно дрожали руки, учащенно билось сердце. В мозгу мелькнула догадка, невероятная, фантастическая

— Володя! — воскликну я я хрипло. — Ведь это житель другого мира, другой планеты!

А таинственный человек продолжал говорить, Вот он остановился передохнул, пока :ал рукой себе на грудь и произнес несколько раз

— Горхтца- а! Горхща а!.. Горхща-а!..

Было непопятно, то kvt он назвал свое имя. то ли выразил на своем языгсе понятие, соответствующее нашему слову .'.человек».

Позади него была, очевидно, прозрач ная доска. Он взял грифель черного цвета и начертил посреди доски круг, перечеркнув его вертикальной линией Получилось что-то вроде пашей буквы «Ф». Потом, отойдл в сторону, он прощелкал какое-то слово., Значок, написанный на доске, зашевелился, покачался и пополз в левый верхний угол доски. Затем человек снова подошел к доске и написал на ней другой значок, схожий с нашей печатной бз'квой «Г», под ним поставил палочку. Значки постояли, пошевелились и тоже поползли в леьый верхний угол, заняв место рядом с прежним значком. Человек написал еще новый значок, подобный нашем печатной букв»³ «Т», и поставил под ним две палочки. И эта комбинация знаков уползла к прежде написанным. Так он писал новые значки, ставил под ними ряд палочек, с каждым разом увеличивая их число на одну, оборачивался к нам, говорил какс е-то слово; значки уползали, становились в ряд. Стало ясно, что нам демонстрировались цифры. Их оказалось десять. В этом мире- догадались мы, была, как и у нас, принята десятичная система счисления

Когда значки исчезли, человек отодвинулся в сторону, улыбнулся, взмахнул рукой Н.а доску, откуда-то сбоку, выполз прямоугольный треугольник и три квадрата, Треугольник остановился, квадраты пс ползли к его сторонам, и мы увидели графическое изображение изъест

ной тес-ремы Пифагора. В точках пересечения прямых появились значки — буквы. Комбинация э'ж-их букв стала в ряд под чертежом. Соединенная какими-то новыми значками, она ясно демонстрировала алгебраическое изображение теоремы

Следом за этим на доске появилась таблица. Если бы на месте незнакомых иероглифов стояла латынь химического шифра, получилось бы какое-то подибие таблицы Менделеева.

И вдруг мы поняли Г Наши далекие собратья разговаривал! с нами языком, понятным для всех Есть истины, общие для всех Их демонстрировали нам в виде чертежей, формул и таблиц.

Но в языке ни одного знакомого слова' Даже сочетания звуков совершенно чужие.

Мы многого не поняли в основном из-за непонимания знаков букв, но то, что нами было понято, оказалось совершенно таким же, как и у нас на Земле. Можно ли этому удивляться⁴ Может ли на той, далекой планете сумма площадей квадратов, построенных на двух катетах прямоугольного треугольника, не быть равной площади кчадрата, построенного на его гипотенузе? Или, например, чтобы результаты в действиях таблицы умножения были иными, чем на нашей, земной таблице?

— Конечно, нет, — ответил Владимир. — Они не могут быть иными. Дважды два будет четыре и на Земле, и на Марсе, и на других планетах

— Совершенно верно, — вмешался я. — Только эта идея, эта истина может быть иначе выражена. Известно, что не всегда у всех народов Земли была принята десятичная система счисления В древнем Вавилоне была, например. ше~тидесяти»^тная система. В записанном числе у нас каждая цифра (значок), поставленный слева больше правого в десять раз. У вавилонян он был в шестьдесят раз больше Между прочим, следы этой системы дошли и до нас: мы делим время по вавилонскому образцу. Один час у нас равен шестидесяти минутам, и одна минута равна шестидесяти секундам. Значит, если и по нашей системе счисления и по системе вачилоняь дважды два будет четыре, то-есть результат будет в обоих случаях выражен однозначным числом, то для обозначения результата умножения трех на четыре нам потг ебуется двузначное число, а вавилонянину

Раздался глубокий, хруста.1ъно~чистый аккорд, и на экране замелькал

неясные тени.

33