Техника - молодёжи 1961-06, страница 30

Волошин сбил верньер, выключил локатор, выбрал подходящую улыбку и пошел к генератору.

— Наверно, пробило изоляторы.

— Мы меняли их по три раза.

— Бывает... А что, если сдвинуть генератор в этот угол?

— Зачем?

— Мало ли что: влажность, подпочвенные воды... Ну-ка, взялись!

Через минуту одобрительное ворчание из угла' показало, что неприятность исчезла. Но Александр не обернулся. Опустив голову, он пересчитывал плитки пола от одной, случайно разбитой, стараясь запомнить прежнее положение генератора.

Шеф разрешил ему остаться на ночь, кончить отладку, предупредив, что сверхурочные оплачены не будут. Едва последний мотор автомобиля, взвыв, затих за окном, он перетащил генератор на прежнее место. Полтора часа он двигал тяжелый столб — чуть вправо, чуть-чуть влево... Вот стрелка гальванометра упала к нулю — и так же, замерев на миг, упало сердце. Шар разрядника словно коснулся невидимого проеода, стал терять заряд.

До утра Александр измерял и записывал. Светящаяся змейка стояла на экране, счастье шло в руки, золотая рыбка открытия барахталась в сетях формул, натянутых на частокол интегралов.

Это было удивительнейшее явление, которое Александр назвал панцирной ионизацией, а про себя — эффектом Волошина. После того как искра определенной величины пробивала в воздухе себе дорогу, ионизированные частицы воздуха не рассыпались, и проводящий канал оставался висеть невидимой проволокой. Одни частицы воздуха уходили, но другие занимали их место и становились ионами. Теория этого явления была изящным следствием одной полузабытой формулы Глеинера, и Александр раскусил это на пятый день. Еще сутки потребовались ему, чтобы рассчитать и построить разрядник, который мог давать точно дозированную искру и прокладывать в воздухе панцирные цепи — то отличные проводники тока, то полупроводники. Когда есть формула — это уже нетрудно. Он не ходил в лабораторию неделю, н наутро князь-хозяин дрожащей рукой вручил ему почтовый конверт с чеком и вежливым уведомлением об увольнении. Чек он разменял в банке и накупил радиодеталей, чтобы построить радар и генератор; на обороте увольнения написал записку Минне.

Ш задней комнатке ночного клуба вяло переругивались девушки из кордебалета. Они раздобыли Александру толстую сигарету с золотым обрезом, и Кси решил выкурить ее сразу, а не делить на две чести. Минна была • зале, с гостями.

«Можно ли считать человека дураком, когда он не отличает катод от анода? — размышлял Александр. — А если он астроном или археолог? К чему я это?.. Ах да!.. Миина. Она в совершенстве энает то, чем интересуется: новые прически, джазовые певцы, моды... Это ведь тоже очень много всяких тонких подробностей, а я, например, их не знаю. Глупа ли она? Почему она не идет зв меня за

муж? Говорит: зачем? А я не могу иначе: страшно ее потерять...»

— Дай покурить, Кси! — К нему подсела девчонка, жадно затянулась, оставив на обрезе сигареты след губной помады. — Ждешь Минну? Не думай о ней плохо, она строгая, ты у нее один, слышишь? Работы нет?

— Нет.

— Почему?

— Русский.

— А что ты умеешь делать?

— Все. Но больше всего я люблю математические машины, кибернетику. Слышала? Я могу сделать машину, с которой можно разговаривать. Электронный мозг.

— Зачем? Твой мозг никому не нужен, а разве он хуже электронного?

— Нет, наверное. Еще я люблю делать электронных зверей. Они честные, им можно верить. С ними можно жить.

Девчонка исподлобья поглядела на него.

— Да, плохи твои дела, если так-Сегодня будешь показывать зверей?

— Нет. Я хочу показать невидимые машины.

— Глупо. Невидимые — кто же будет смотреть?

Он не ответил. Позвали на эстраду.

И когда Миина кончила свою детскую песенку о Мэри и ягненке — в сочетании с зачесанными на лоб волосами и синими обводами вокруг глаз это производило в клубе щекочущее впечатление,—она представила следующий номер:

— Сейчас великий изобретатель Кси Волошин, ученик знаменитого Глеинера, мой друг, покажет вам свои сногсшибательные открытия. Только у нас! Впервые в мире!

Сделав улыбку, Кси вышел на пло-щ ад очку, прикидывая на глаз, где именно из пола торчат до высоты груди два невидимых провода. Он поклонился, достал из кармана обыкновенную электрическую лампочку и, взяв ее за баллон, выставил перед собой. Лампочка вспыхнула, на мгновение ослепив его.

В темной дыре зала вяло похлопали. Личности, которые пили и ели там, никогда в жизни не интересовались, почему горит лампочка. Второй свой трюк — невидимый радиоприемник, на который он убил неделю и остаток средств, — он решил не демонстрировать: кто поверит, что это не магнитофон за сукнами?

Руки стали липкими, ноги ослабли, и, удерживая на лице улыбку, Александр вспомнил утреннее письмо из «Физикал абстракте» — «...не может быть напечатано по недостатку места и отсутствию рекомендаций». Он покосился за кулису: бледная Минна стояла у трансформатора, глаза ее светились в темноте, как у кошки. Надо было решать немедленно. Знаком прикаэае ей прибавить напряжение, он хрипло спросил зал:

— Может быть, кто-нибудь из гостей пожалует сюда?

Зал молчал. Толстяк со столика во ■тором ряду, видимо — фермер, желающий за свои деньги испытать все соблазны большого города, оглянулся, поднялся, сделал два неуверенных шага и остановился.

«Сейчас он вернется за столик, а меня погонят с эстрады,—думал

26