Техника - молодёжи 1961-06, страница 33

ца. В наглухо огороженном высоченном эллинге на краю города под наблюдением десятков лаборантов на решетчатых лесах сновали автоматически действующие разрядники. Александр лично проверял через преобразователь квадрат за квадратом, пока не начинало рябить в глазах. В шесть утра все было закончено, проверено, исправлено. Он задремал в машине. Но и во сне перед ним вставали клетки гигантского радиомозга, однообразные сплетения усилителей, емкостей и сопротивлений, множество датчиков и эффекторов, сложных излучателей, гигантский аккумулятор и всевозможные связи между узлами машины. Все зто существует, все это пришлось создать, затратив массу сил и времени, но когда снимут леса, эллинг окажется пустым. Нечто, наполняющее его решетчатый свод, уйдет в атмосферу, для непосвящейных исчезнет. И вместе с тем оно будет повиноваться шифрованным радиосигналам. Сможет говорить и выполнять логические действия, сможет обрушить электрическую бурю, лгать, интриговать, а главное — сковывать цепями невежества, лицемерия и животного страха...

И перед засыпающим сознанием неслись смутные видения — грозно светящеяся радиосхема, которую, как дубину, занес над миром обезьяночеловек в белой сутане.

Когда Александр проснулся, солнце было уже высоко. Машина стояла у пансиона, князь сидел на ступеньках с газетой в дрожащей руке и плакал.

— Смотри, Саша, смотри, — лепетал он, мешая русские и испанские слова, — наши, русские, на Луне, еще вчера...

Волошин вырвал газету. С листа на него смотрел ряд портретов, русские имена... Он уронил бумажный лист, откинулся на подушки машины, как от пощечины. Князь проворно подобрал газету, уставился в нее.

— Гляди-ка, Саша, а этот, третий, так похож на тебя. Бортинженер. У тебя, случайно, нет брата?

Нет, не было у Кси Волошина брата, никого в мире, и родители его давно нашли последний приют на неуютном эмигрантском кладбище.

Хлопнув дверцей «кадиллака», он бесцельно побрел по улице. Навстречу ему попался спешащий куда-то монах. Через два квартала монах по-прежнему деловито, по-военному размахивая руками, пересек ему дорогу.

«Следят», — догадался Волошин. Оглянулся, сквозь скупые слезы заметил: сзади медленно едет машина, в ней рыжий, в черной шляпе. «И эти тоже следят».

Он вошел в респектабельную контору Вольфа. Человек в темных очках поднялся ему навстречу.

— Кончили заказ церкви, мистер Кси? Теперь для нес. Невидимые панцири, радиоуправляемые шаровые молнии... Наш бизнес требует техники.

— Хорошо. Только мне нужен новый паспорт.

— Этого добра сколько угодно. — Щелкнул несгораемый шкаф.

— Мне заграничный.

— Пожалуйста, хоть дипломатический. Э1 Не хотите ли вы удрать от нас, мистер? Не выйдет. Найдем, — сказал человек, подавая ему паспорт.

Из аатомата он позвонил Спиллвйиу.

— Завтра в десять утра. Пророчествуйте, — не называя себя, сказал Волошин.

— Деньги перевел, — деловито отвечал Спиллейн, — полтора миллиона. Понимаете, комиссионные неудобно ставить отдельно. Но я слышал, вы имеете новый, отличный заказ...

Равнодушно услышав, что его обокрали, Волошин повесил трубку. Лицо неизвестного астронавта, похожего на него, стояло перед глазами, и все остальное было так мелко, грязно, не нужно: и Минна, и князь, и кардинал, и сам новенький, как никелевая монета, всевышний, последняя модель. Первый инженер века, он мог бы на стартовой площадке подать шлем...

Когда Волошин вернулся домой, он застал в комнате полицейского комиссара.

— Вашу знакомую нашли позавчера ночью на пляже. Мертвой. Вот.

На глянцевом листке удивленное лицо, разбитое, жалкое, чужое.

— Самоубийство, мы так понимаем. Опознаете? Подпишите здесь.

— Да... Рыба ударила хвостом.

Офицер покосился, откланялся и

ушел.

Микрофон стоял на столе. Под окном бродили гангстеры и монахи, все на одно лицо.

Волошин сел за передатчик, лицо его окаменело.

— К а-два, эс-шесть, ка-чвтырв, — четко диктовал он команды, выводящие бога в небо. Потом передал серию настройки и выглянул на улицу.

Рыжий детниа в мятом белом плаще и черной шляпе проигрывал в кости монаху с выправкой армейского сержанта. Монах ржал и хлопал рыжего по плечу. Полицейский комиссар остановился, покровительственно сострил и стал наблюдать игру.

Волошин вернулся к микрофону.

— Люди, — сказал он, — слушайте слова правды, которые вам обещали.

Бога нет. И не было и не будет. Это я говорю, я, инженер, построивший всевышнего, первую модель. Он, всевышний, подтвердит это сам. Он — хорошая штука, но это не бог, а машина. Математическая машина из невидимых проводов и усилителей. Законы природы нерушимы, что, впрочем, сегодня меня мало интересует.

Есть нерушимые законы сердца. Нарушающий их умирает, часто незаметно для себя... Жизнь без родины, без дружбы, без любви —. незаметная смерть.

Волошин рассказывал о себе, о своем открытии, о его бесславной, преступной судьбе.

— Я, рядовой инженер, был мертвым среди мертвых в этом городе. И сегодня я говорю вам голосом моего электронного всевышнего: живите! Лю-

* бите, верьте, боритесь за счастье. Разум человеческий не будет скован вечно, он рвет путы, он знает, что будет, и творит будущее.

Кто не борется, тот мертв. Я буду бороться.

29

•I