Техника - молодёжи 1964-02, страница 32

— Очень хорошо, — улыбнулась девушка После завтрака Василий сказал Егорову:

— Пойдем отнесем твое ложе наверх.

— А где оно?

— У Оксаны в комнате. Комната Оксаны была чистой и просторной. Тонкий аромат

полевых цветов нежно защекотал в ноздрях.

— Вон зеркало, — сказала вошедшая за ними Оксана. Внезапно Егоров увидел зеркало с Марса. Оно стояло

на стуле. Сверху Оксана накинула рушник.

Плоскость полуметрового эллипса, заключенного в толстый золотисто-серый обод, отразила в темной глубине настороженные глаза молодого человека. Зеркало не искажало ни одной линии лица, придавая отражению легкий голубоватый отсвет. У Егорова осталось впечатление, что он смотрит сквозь слой голубой воды.

Василий, тоже смотревший на зеркало, внезапно сказал:

— Слушай, сестра, одолжи-ка нам эту штуку на время, а? Удобно бриться будет, оно ведь двухстороннее.

Они перенесли топчан наверх, прихватив и зеркало. Топчан установили на балконе под навесом. Лежа на нем, Егоров мог видеть всю Музыковку и раскинувшиеся за ней синие дали степей. Зеркало повесили тут же, обмотав края золотистого обода изоляционной лентой. Конец ленты подвязали к перекладине, на которой был натянут навес. Зеркало покачивалось и отражало солнце, как прожектор.

— А оно тяжелое, — заметил Егоров.

— Очень И состав его пока неизвестен...

— А оно не представляет собой какой-либо научной ценности?

— Что ты! — Василий махнул рукой. — В Академию наук уже передано около двух тысяч таких зеркал.

Они перешли в комнату Василия, так как на балконе уже становилось жарко.

— Вообще у марсиан была странная склонность к эллиптическим формам, — начал Нечипоренко. — Таких зеркал у них десятки тысяч, в городах они играют роль отражателей света... Между прочим, и многие строения на Марсе имеют эллиптическую форму...

Василий замолчал. Перед его глазами вставали картины виденного. Он тряхнул головой.

— Да ты, наверное, все это знаешь из отчетов, поступающих в ваш институт? Как тебе в нем работается?

— Как тебе сказать. Когда меня после окончания не взяли в космос из-за печенки, это было для меня сильной травмой. Ну, да ты помнишь. И все же от космоса я не мог отказаться. Конечно, хорошо еще, что я геолог. Поступил в этот институт. Работал. Изучал данные, собранные всеми на Марсе, — и вот открыл плато Акуан. Сейчас лелею надежду, что, может, удастся провести там кое-какие исследования.

— И не надейся! — махнул рукой Василий. — Условия там ужасные. Мы вшестером раскапывали Большую подземную столицу. Представляешь? В ней жило когда-то около миллиарда марсиан, она уходит в землю на триста-четыреста метров, а протяженность ее до сих пор не установлена. Два месяца, не снимая скафандра, ползали мы по этим проклятым муравьиным переходам. Отработаешь смену, потом еле к «Москве» доползешь. Вот так-то, брат!.. Расскажи-ка лучше о своем плато.

Егоров почесал подбородок. Посмотрел в потолок и начал:

— Ты помнишь, какая была сенсация, когда на Марсе обнаружили элементы, доселе неизвестные на Земле? В лаборатории их получить не удалось, сколько ни бились. На Марсе они сосредоточены в одном месте, причем в огромных количествах. Я назвал это место плато Акуан. Потом удалось доказать искусственное происхождение элементов. А что это значит, как ты думаешь?

— Ну, отходы неизвестных термоядерных реакций... — неуверенно сказал Василий.

— Правильно. Отходы. Это очень важно. Марсиане, построившие всю свою цивилизацию в почве, рассматривали поверхность Марса такой же ненужной для жизни зоной, как мы в свое время — верхние слои атмосферы или дно океана. Они выбрасывали на поверхность различный мусор. Собственно, по таким признакам была открыта и Большая подземная столица и разветвленная сеть марсианских городов.

— Значит, под плато Акуан скрывается термоядерный энергетический центр, который до сих пор никто не может отыскать?

— Приятно говорить с догадливым человеком. Так вот, если этот центр будет найден, думаю, и для нашей земной энергетики там можно будет кое-что позаимствовать.

— Но ведь найти — это еще не все. Нужно понять, как

у них там все сделано. Мы обнаружили первую внеземную цивилизацию. А какой толк? Впрочем, что говорят твои шефы?

— Во-первых, плато огромное; во-вторых, центр может оказаться не совсем под плато, а где-то рядом А в-третьих, легче изучать и вывозить уже открытые объекты, чем искать новые. В общем, дескать, это дело завтрашнего дня.

— Да, ситуация трудная, — задумчиво сказал Василий.

— Понимаешь, Саша, — наконец с трудом Произнес Нечипоренко, — Марс очень странная планета. Я хорошо знаю нашу Луну, участвовал в высадке на Венере, хлебнул там газку, но все это не то. Совсем не то. И на Луне и на Венере — грозная природа, дикая стихия и все такое. Но там не страшно. А на Марсе бывает очень страшно.

Егоров смотрел на него с удивлением.

— Да, да, — взволнованно сказал Василий. — Марс — удивительно спокойная планета. Малорасчлененный рельеф. Глубоко в почве скрылись гигантские города. Мертвые города. Ни одного марсианина не осталось, найдены только миллиарды странных сухих оболочек Не то хитиновый покров насекомых, не то какая-то одежда. Перед отправкой в Айю они или покинули эти оболочки, или... здесь начинается область сплошных загадок. До сих пор ничего, собственно, не удалось установить наверняка. Маленькие марсиане возводили под землей циклопические сооружения, где человек чувствует себя лилипутом. Для чего созданы эти сооружения, можно только гадать. Там очень трудно работать, Саша. Тебя все время преследует ощущение, будто на этой мертвой планете кто-то есть. Все время чувствуешь, что за спиной стоит кто-то живой, изучающий и оценивающий тебя. И... выжидающий.

— Теперь возьми хотя бы наши жалкие потуги расшифровать непонятную зрительно-осязательную информацию, которая записана на кристаллах Красного купола. Единственный интересный вывод, полученный нами, — это, что марсиане собираются уходить в Айю. Что такое Айя? Как туда переправились два миллиона марсиан, непонятно. Почему вся информация относится только к последнему десятилетию марсианской цивилизации? Где их архивы? Были ли у них библиотеки? И так можно вопрошать до бесконечности. Одним словом, миллион загадок.

— Я не понимаю, что тебя смущает. Требуется определенное время на изучение этого сложного и очень непохожего на нас разумного общества.

— Дело не во времени, Саша. Я подсознательно чувствую, что многое останется для нас непонятным.

Мне говорили, что братья Дисни, занимаясь расшифровкой кристаллов Восточного сектора Красного купола, пришли к интересному выводу. Они утверждают, что время марсиан как бы обратно нашему, земному.

— Ловлю тебя на слове, — сказал Егоров. — Для тоге чтобы сделать подобное заключение о характере марсианского мышления, нужно располагать колоссальной информацией.

— Нет. Дисни располагали тем же, что и мы. Наши находки дублируют друг друга. Но... им больше везет.

Он задумался. Мысленно представил узкий глубокий колодец, по которому лифт спускает космогеологов в Большую столицу, бесконечный лабиринт переходов, где пробираешься только ползком в Красный купол — огромную искусственную пещеру с овальным потолком, залитую багряным светом. И его вновь охватило знакомое чувство тревожного ожидания.

— У меня такое чувство, Саша, — продолжал Василий, — что нашими находками и открытиями на Марсе кто-то руководит. Подсовывает одно, прячет до поры до времени другое — одним словом, контролирует. Ну посуди сам, марсиане ушли в Айю около пяти миллионов лет назад. На Земле в это время еще не было человека. А марсианские города сохранились как новенькие, там все блестит. Это же противоестественно. Есть второй закон термодинамики, есть энтропия, которая растет... Да, за пять миллионов лет там должен был воцариться хаос! А хаоса нет. Есть строгий порядок. Они вернутся. Уверен.

Егоров принужденно расхохотался.

— Здорово! Хозяин вышел на минутку и просит гостей подождать?

— Совсем нет. Хозяин просто пока не может вернуться. Он находится в таком состоянии, которое исключает какую-либо возможность общения. Может быть, для него смертельно опасен любой контакт с людьми.

— Гм, а может, они просто улетели из солнечной системы в эту Айю?

— Бис его знает, шо то за Айя, — задумчиво сказал Василий. — Порой я даже готов согласиться с академиком

28