Техника - молодёжи 1964-09, страница 34
Это было как вздох. Ящик, иа котором он сидел, чуть заметно шевельнулся. Мирошин вскочил, и могучий подземный толчок заставил его упасть. ' С оглушительным грохотом лопались балки эстакады. Задохнувшись от страха, Мирошин увидел, как, словно карточный домик, сложилась станция и, захрустев, стала грудой обломков. Страх землетрясения! Он сравним только с ужасом измены. Когда нет спасения, когда в мире не остается ничего, на что можно опереться. Когда предает основа основ, опора всего — земля. Она ходила ходуном. Мирошин вскочил, пробежал несколько шагов и, споткнувшись, снова растянулся, больно ударившись головой. Толчки прекратились. Стало тихо; вдали ровно шумела Нурдара. Мирошин поднялся и, шатаясь, пошел прочь от развалин станции к шоссе. Ему хотелось одного — умереть. Без всякой цели он взглянул на часы. Разбитые, они показывали время удара — два часа шесть минут. Что? Предсказанное — минута в минуту — смотрело на Мирошина со светящегося циферблата... Он шел к городу, вслух разговаривая с собой и чертя пальцем в воздухе схемы и символы. Он уже почти знал, почему просчитался в оценке ошибки, и знал, что недалеко то время, когда неожиданное землетрясение будет казаться людям такой же дикостью, как эпидемия чумы или оспы. IV Толчок был страшен. Зоя повалилась на мостовую. Кругом со скрежетом разваливались здания. Звенели стекла, чей-то испуганный крик пронесся над улицей и потонул в тяжелом ударе рухнувшей стены дома. Вдруг чьи-то руки обхватили Зою. Женщина, плача, обнимала ее. — Милая! Спасены! Все спасены! Зоя одернула пальто и пошла домой. Почти у самого дома ее встретила черная с желтым расуловская «Волга», возбужденный Расулов выбрался из машины и схватил Зою за руку. — Ищу по всему городу! Боялся, не ранило ли. Сараджон сказала, что вы были на студии, а то я у соседей спрашивал, говорят, исчезла. Ваш дом цел, только трещина в стене, и труба упала, а мой — страшное дело — весь развалился. На мостовой кроватка детская, измята вся. Там Фаиз спал. Жена увидела — плачет. А я говорю: зачем плачешь, смеяться надо. При такой катастрофе всего четырнадцать раненых! Кто сделал предсказание? Онс Мирошин, так? Я говорил, что он замечательный человек! Садитесь, Зоя. Надо нашего героя найти... Зоя остолбенела. Она одна виновата... Она одна! Только бы он был жив! До крови закусив губу, она села в машину рядом с Расуловым. Они долго пробирались по улицам, заставленным вещами и заваленным кучами обломков, непрерывными гудками прося людей расступиться. Нако нец им удалось выбраться на Нурда-ринское шоссе, и Расулов погнал машину. Скоро они увидели человека, торопливо шедшего навстречу. Он сощурился от света фар и отступил на обочину. — Он1 — вскрикнула Зоя. Расулов затормозил и выскочил из машины. Он обнимал Мирошина. — Рахмат! Спасибо тебе! За город — рахмат! Семьдесят тысяч жизней спас! Рахмат! За сына моего Фаиза — рахмат, за жену — рахмат! Мирошин, не понимая, обернулся к Зое, она утвердительно кивнула ему. И тогда лицо Мирошина сморщилось, не сдержав слез, он уткнулся в плечо Расулова. — Ты стал мне как сын, — говорил Расулов. — Ты города нашего сын. Зачем слезы? Смеяться надо! Дома упали — не беда, отстроим... Зоя в оцепенении смотрела на эту сцену. И вдруг сердце ее сжалось: в темных волосах Мирошина ей почудилась седая прядь. Огромный грузовик зашипел тормозами и остановился, чуть не налетев на «Волгу». — Фары надо гасить1 — крикнул военный водитель, высунувшись из кабины. — До города далеко? Расулов обошел машину, переключил свет. Грузовик зарычал и проехал, обдав стоявших сладковатым соляровым дымом. За ним двинулся второй, третий, четвертый. К городу шла помощь. Пауль-Эр нк РУММО КОСТЕР ДЖОРДАНО БРУНО Колокола церквей звонили, названивали... Тощие лнки иезуитов окаменели. Пронлятье еретнну, проклятье еретику е колдовском одеянии) Разве не сам Вельзевул в его металлнчесном взгляде! Колокола церквей звонили, вызванивали... И солнце в тот день не светило над вечным Римом. Что он сказал, что он сказалТ — О людсное невежество! — Это услышали от Джордано те, что стояли поближе н костру. И через площадь Цветов расплескалось ...о людсное невежество... ...людское невежество... ...невежество... Колокола церквей названивали, вызванивали... Иезуиты застыли, как иаменные нстунаны. На площади крестились н ломали хворост. О горячие сердца, вы вспыхиваете так легко и полыхаете светлым-светлым пламенем! На далених звездах в тот день говорили: «Сигнал подан. Земляне отправляются в путь». Перевел с ктонского Ю. Медведев РЕПЛИКА ЧИТАТЕЛЯ Я не физик и поэтому ие собираюсь всесторонне оценивать статью Владимира Келера «Мечта и предвидение», опубликованную в «Красной звезде» 11 апреля этого года. Но, право же, одно место этой статьи нуждается в оценке не только специалистов, а н общественности. Цитирую: «Как-то в журнале «Техника — молодежи» была опубликована заметка с сенсационным заголовком «Нужно лн проверять Эйнштейна?». В ней с самым серьезным видом обсуждалась очередная американская «утка» о «сомнительности» постоянства скорости света в пустоте. Но отсюда недалеко до «сомнений» в естественном происхождении человека! Ведь этот постулат наукн, как н постулат современной фнзикн о неизменности скорости света, тоже бомбардируется на Западе». Не правда лн, здорово сказано? Чуть лн не в лоб: «Вы усомнились в постоянстве скорости света? Значит, вы не материалист». Ох. как надоели читателям подобные аналогии! При чем тут. еслн речь идет о физике, «естественное происхождение человека»? Откровенно говоря, я усомнился в правоте автора, когда он объявил «очередной американской «уткой» строго научную информацию. И, наконец, самое главное: я не согласен с В. Келером, который безапелляционно утверждает, будто в науке не следует проверять однажды уже доказанное. Значит. Лобачевский не имел права посягать на Евклида? И как же тогда быть с Эйнштейном, который сам сомневался в точности сформулированного нм второго постулата? Неужели вслед за В. Келером мы должны считать невеждами и шарлатанами ученых, которые без малого 50 лет пытаются экспериментально уточнить сферу приложимости этого физического закона? Как можно ставить на одну доску назойливых изобретателей вечного двигателя и. например. Т. Альвагера. А. Ннльсона и И- Кейелмана из Физического института в Стокгольме, отважившихся с помощью циклотрона проверить второй постулат Эйнштейна? Значит, н опыт группы ученых, которые с помощью лазеров повторили недавно опыт Майкельсона. — тоже «блажь»? Впрочем. В. Келер тут же вступает в противоречие с самим собой. Он рассказывает об астрономе Саймоне Нью-коме, который в 1606 году (I) доказывал, что полет аппарата тяжелее воздуха в принципе невозможен, и, не замечая, что смеется над собой, посмеивается над такими словами ученого: «Эта невозможность кажется мне Доказанной так же ясно, как тольке может быть доказан любой закон физнкн...» Повторяю, я не физик, а военный журналист. Поэтому у меня возник вопрос: кто же так безапелляционно выступает на страницах «Красной звезды»? Поиски привели меня к ежегоднику «Наука и человечество». И здесь я увидел портрет В. Келера между портретами таких корифеев физики, как лауреаты Нобелевской премии Гейзеиберг и Месс-бауэр. Но. оказывается, среди ученых такой неизвестен. Пять раз упомянутая В. Келером собственная фамилия на страницах редактируемой нм книги говорит, что он «скромный» редактор ежегодника «Наука и человечество». Признаюсь, меня удивила отвага В. Келера, опубликовавшего собственное изображение рядом с портретами великих... В своей статье в «Красной звезде» В. Келер пишет: «Плохо, когда мнражи принимаются за реальность, но кичуть не лучше, когда реальность принимается за мираж...» Как верно сказано! А главное ведь — о самом себе и о своих безапелляционных «научных» заявлениях. г. Минск М. ТИМОФЕЕВ 30 |
