Техника - молодёжи 1969-01, страница 40

мощена тщательно уложенными плитами мрамора. Он шел в полном одиночестве и тишине, неся сосуд с жертвой. Всякому, кто подвернулся нечаянно там, внизу, у подножия дороги, под деревьями, немедленно отрубали голову.

— Значит, для полного величия мне следовало бы вчера отрубить головы всем вам?

— С точки зрения китайского императора — да! Но мы явились к вам, как к людям, стоящим на более высоком уровне культуры, иначе...

— Иначе?

— Мы бы не пришли.

— Только и всего! — со странным облегчением рассмеялся Чагас. — Но оставим это. Как вы справились с моими стражами?

— Очень легко. Они тренированы на безответственное и бездумное исполнение — владыка знает, он отвечает. Это влечет за собой потерю разумного восприятия, скотскую тупость и утрату воли — главного компонента устойчивости. Это уже не индивидуальность, а биомашина с вложенной в нее программой. Нет ничего легче, как заменить программу...

Из-за драпировки, так же внезапно, как и ее муж, появилась женщина необыкновенной для тормансианки красоты. Одного роста с Фай Родис, гораздо более хрупкая, жена владыки двигалась с особой извивающейся гибкостью, явно рассчитанной на эффект. Волосы, такие же черные, как у Родис, но матовые, а не блестящие, были зачесаны назад с высокого гладкого лба, обрамляя виски и затылок тяжелыми волнами. На темени сверкали две переплетенные змеи с разинутыми пастями, тонко отчеканенные из светлого, с розоватым отливом металла. Покатые узкие плечи, красивые руки и большая часть спины оставались обнаженными, отнюдь не в правилах повседневного костюма Торманса. Длинные, слегка раскосые глаза под ломаными бровями смотрели пристально и властно, а губы крупного рта с приподнятыми уголками плотно смыкались, выражая недовольство.

Женщина остановилась, бесцеремонно осматривая свою гостью. Фай Родис первая пошла навстречу.

— Не обманывайте себя, — негромко сказала она, — вы, бесспорно, красивы, но прекраснее всех быть не можете, как и никто во вселенной. Оттенки красоты бесконечно различны... В этом богатство мира.

Жена владыки сощурила темные коричневые глаза и протянула руку жестом величия, в котором проступало что-то нарочитое, детское. Фай Родис, уже усвоившая приветствие Торманса, осторожно сжала ее узкую ладонь.

— Как вас зовут, гостья с Земли? — спросила она высоким резковатым голосом. отрывисто, как приказывая.

— Фай Родис.

— Звучит хорошо, хотя мы привыкли к иным сочетаниям звуков. А я — Янтре Яхах, в обыденном сокращении — Ян-Ях.

— Вас назвали по имени планеты! — воскликнула Родис. — Удачное имя для жены верховного владыки.

По губам женщины Торманса пробежала презрительная усмешка.

— Что вы! Планету назвали по мне!

— Как это может быть? Жизнь чело

века — мгновение перед существованием человечества. Если переименовывать планету с каждой новой властительницей — какой громадный и напрасный труд в переписке всех обозначений, путаница в книгах! Наконец, это не годится для внешних сообщений...

— Нам не нужны внешние сообщения, — вмешался Чойо Чагас, — а хлопоты с изменением имен пустяк! Нашим людям не хватает занятий, и всегда найдутся работники.

Фай Родис впервые растерялась и молча стояла перед владыкой планеты и его прекрасной женой.

Оба по-своему истолковали ее смущение и решили, что настал благополучный момент для завершения аудиенции.

— Внизу, в желтом зале, ждет инженер, приданный вам для помощи в получении информации. Он будет всегда находиться здесь и являться по первому вашему зову. — С этими словами Чойо Чагас подал руку и вдруг остановился: — Да, вы сделайте с этими... Верните их в прежнее состояние.

— Можете подать сигнал, они свободны.

Владыка щелкнул пальцами, и в ту же секунду оба стража вышли из-за драпировок, глядя исподлобья, со склоненными головами. Чойо Чагас отдал приказ, и один из стражей пошел впереди Фай Родис через коридоры и залы до места удивительной траурно-сти, завешанного черными драпировками и устланного черными коврами. Отсюда лестница черного камня двумя полукружьями спускалась к золотисто-желтому убранству нижнего зала. Страж остановился у балюстрады, и Фай Родис пошла вниз одна, чувствуя странное облегчение, будто за угрюмой чернотой вверху осталась тревога о судьбе экспедиции.

Посреди желтого ковра стоял человек, бледнее обычного тормансианца, с густой и короткой черной бородой. Человек, будто в трансе, смотрел, как спускалась по черной лестнице одетая в черное земная женщина, поразительно правильные и твердые черты лица которой были полускрыты прозрачным щитком.

Преодолев минутное смятение, инженер подошел.

— Я Хонтэлло Толло Фраэль, — четко произнес он.

— Я Фай Родис.

— Фай Родис, я послан в ваше распоряжение. Мое имя сложное, особенно для гостей с чужой планеты. Зовите меня просто Таэль, — инженер улыбнулся застенчиво и добро. Родис еще раньше поняла, что это первый по-настоящему хороший человек, встреченный ею на планете Ян-Ях. — Может быть, вы хотите выйти в сад? — почти робко предложил он.—Там мы можем...

— Пойдемте... Таэль, — сказала Родис, даря инженера улыбкой, прекраснее которой еще ничего не встречалось в его жизни.

Безлепестковые цветы-диски, ярко-желтые по краям и густо-фиолетовые в середине, качавшиеся на тонких голых стеблях, веером развернутые над бирюзовой травой, ничем не напоминали Землю. Чуждо выглядели желтые воронковидные деревья, срезанные под один уровень. Через биофильтры едва уловимо проникал пряный запах

других цветов, резкого синего оттенка, гроздьями свисавших с кустарника вокруг овальной полянки. Фай Родис сделала шаг к широкой скамье, намереваясь присесть, но инженер энергично показал в другую сторону, где конический холмик увенчивала беседка в виде короны с тупыми зубцами.

— Это цветы бездумного отдыха, — пояснил он, — достаточно просидеть там несколько минут, чтобы погрузиться в оцепенение без мыслей, страха и забот. Здесь любят сидеть верховные правители, и слуги уводят их в назначенное время, иначе человек может пробыть тут неопределенно долго!

Тормансианин и гостья с Земли поднялись в беседку с видом на все пространство, занятое садами Цоам и ограниченное голубыми стенами. Далеко внизу, у подножия плоскогорья, раскинулся огромный город. Его стеклянные улицы поблескивали наподобие речных проток.

— А теперь расскажите мне о способах хранения информации на планете Ян-Ях. Помогите получить ее, — сказала Фай Родис.

— Что интересует вас прежде всего?

— История заселения планеты.

— Все, что касается нашего появления здесь, — запрещено. Также запрещена вся информация о периодах Большой Беды и Мудрого Отказа.

— Не понимаю.

— Владыки Ян-Ях не разрешают никому изучать так называемые запретные периоды истории. Почему — это их воля и тайна.

— Невероятно. Спрошу об этом у председателя Совета Четырех — мне кажется, тут недоразумение. А. пока познакомьте меня с той историей, какая разрешена, но только с точными экономическими показателями и статистическими данными вычислительных машин.

— Данные вычислительных машин никому не показываются и ранее не показывались. Для каждого периода они обрабатываются специальными людьми в секретном порядке. Обнаро-довалось только позволенное.

— Какое же значение эти сведения имеют для науки?

— Почти никакого. Каждый период правители старались представить таким, каким они хотели.

— Есть ли возможность добыть подлинные факты?

— Лишь косвенным путем — в рукописных мемуарах, в литературных произведениях, избежавших цензуры или уничтожения.

Фай Родис встала. Инженер Фраэль тоже поднялся, потупившись, униженный в своем рабстве исследователя. Родис ласково положила руку на его плечо.

— Так и поступим, — мягко сказала она, — сначала общий очерк истории в разрешенном объеме, потом постарайтесь достать все, что уцелело от прошлых цензур, исправлений, вернее искажений и прямой дезинформации.

Инженер молча проводил ее до дворца. Он смотрел на Фай Родис, поднимавшуюся по лестнице, и что-то шептал про себя, облизывая пересохшие губы.

(Продолжение следует)

36