Техника - молодёжи 1970-10, страница 28

«ЗВЕЗДНЫЕ ЧАСЫ» ИЛИ «ОТКРЫТИЯ В РАБОЧЕМ ПОРЯДКЕ»?

Как рассказывать молодежи о науке? • Возможны ли научные сенсации? • Что имел в виду Нильс Бор, говоря о „безумных" идеях в физике?

Снова и снова приковывают к себе внимание ученых и популяризаторов науки эти вопросы; снова и снова вокруг них разгораются споры; снова и снова выходят на арену словесных сражений «классики» — педагоги и «романтики» — популяризаторы. В этих спорах один из представителей первой точки зрения, профессор А. Китайгородский, развил мысль о том, что в науке не было, нет, не может быть никаких сенсаций, что наука делается в рабочем порядке. Такая точка зрения вызвала возражения прежде всего со стороны ученых — профессора А. Тяпкина и кандидата физи-ко-математических наук А. Мицкевича. Публикуя статьи участников этой дискуссии, мы предоставляем читателям возможность самим решить, кто прав в этом споре. Ждем ваших мнений.

тысячами, миллионами опытов. Этот закон есть обобщение нашего знания. На этом законе держится наша жизнь, он вплелся, в современную цивилизацию. Этот закон не может быть неверным. Не может быть потому, что этого не может быть.

Теперь проследим за развитием науки, касающимся закона Ома. Проводя измерения сопротивления при разных температурах, исследователь обращает внимание на то, что отношение напряжения к силе тока разное при разных температурах. Исследователь пишет об этом научную статью и сообщает научному миру:

«Формулируя закон Ома, надо не забыть фразу: «при постоянной тем-

и конкретное

пературе». Сопротивление не является константой проводника, а является функцией температуры.

Ни один приличный исследователь не сообщает миру, что он ниспроверг закон Ома. Никаких сенсаций и воплей по поводу того, что закон Ома неверен, не последует. Разумный исследователь не скажет, что идея о зависимости сопротивления от температуры безумна. Сам же открыватель нового отнесется с полным уважением к великолепному наблюдению своего предшественника. Он лишь укажет, какие новости появятся, если выйти за пределы тех условий, в которых был установлен закон.

Эту схему развития науки можно проследить на любом научном предмете.

Таким образом, развитие науки НИКОГДА не приводит к ниспровер

жению закона. Будущее может показать лишь, что надежды на универсальность закона не оправдались, и точно очертит границы применимости закона.

Допустить, что закон природы может быть опровергнут дальнейшими исследователями, так же бессмысленно, как предположить, что завтра не зайдет Солнце, что корова родит осла, что тетя Маша из седьмой квартиры может ходить по воде, что соседский попугай решает интегральные уравнения. Короче говоря, допустить такое может лишь невежда или персона, верующая в господа бога. Действительно, поскольку господь бог всемогущ, то он вполне может изредка пойти на нарушение тех законов, которые он сам и выдумал.

Из всего сказанного следует, что безумные идеи, противоречащие за-

А. ТЯПКИН, профессор доктор физико-математических наук

не может иметь надежды на успех»

иенного процесса восприятия и признания принципиально новых идей в физике.

Но не будем тревожить далекое прошлое и ограничимся рассмотрением мотивов, побудивших ученых — наших современников — использовать меткое и образное выражение о «безумной» идее. Дайсон, используя выражение Н. Бора о «безумной» теории, объясняет: «Новый способ рассуждений и новые представления должны быть отысканы ощупью и в темноте. Это медленный и мучительный процесс... Великое открытие, когда оно только что появляется, почти наверняка возникает в запутанной, неполной и бессвязной форме. Самому открывателю оно понятно только наполовину. Для всех остальных оно — полная тайна. Поэтому любое построение, которое не кажется на первый взгляд безумным, не может иметь надежды на ^спех». Желая исключить возможность неправильного истолкования термина «безумная» теория, Дайсон особо подчеркивает, что творения многочисленных ниспровергателей основ

науки больше всего страдают недостаточной «безум-ностью» и «отклоняются редакцией не потому, что их нельзя понять, а именно потому, что их можно понять».

Известный советский физик-теоретик Д. Блохинцев писал в «Комсомольской правде» (4 января 1964 г.) о рыцарях науки, ищущих «сумасшедшую» идею радикального решения фундаментальных проблем современной физики, поясняя: новая идея должна быть «сумасшедшей» с точки зрения установившихся понятий». Предвидя опасность неправильного понимания такого определения, Д. Блохинцев обратил особое внимание на тот факт, что обычно люди, далекие от современной науки, пытаются выдать за сверхоригинальные идеи примитивные построения, основанные на данных XVIII столетия, и что «безумность» ожидаемой теории вовсе не означает отрицания ею ранее установленных фактов: «достаточно противоречия с одним маленьким фактом и... надо иметь мужество отказаться от идеи, как бы она ни тешила душу».

25