Техника - молодёжи 1980-07, страница 65
Направив вниз одну телекамеру, Максина начала панорамировать второй. По экрану контрольного монитора плыли поля и леса, далекие белые купола Ранапуры, темные воды внутреннего моря. И наконец Як-кагала... Максина разглядела смутные очертания руин на вершине утеса. Зеркальная стена оставалась в тени, Галерея Принцесс тоже — да к тому же едва ли можно увидеть фрески с такой высоты. Райские Сады с их прудами, аллеями и глубоким крепостным рвом просматривались совершенно ясно. На секунду ее озадачил ряд тоненьких белых перышек, но она тут же сообразила, что это райские фонтаны Калидасы Интересно, что подумал бы царь, глядя, как она без всяких усилий поднимается к небу его мечты... Прошло почти полгода с того дня, как Максина беседовала с Раджа-синхой. Повинуясь внезапному порыву, она связалась с его виллой. — Привет, Иохан. Вам нравится Яккагала сверху? — Доброе утро. Значит, вам все-таки удалось уломать Моргана. Как самочувствие? — Восхитительно — другого слова нет; Это ни на что не похоже — я путешествовала на всех видах транспорта, ио здесь чувствуешь себя совершенно иначе. — По жестокому небу спокойно летя... — Откуда это? — Один английский поэт начала XX века. Мне теперь все равно: бороздишь ты моря, По жестокому ль небу спокойно летишь... — А мне не все равно, но я совершенно спокойна. Я вижу весь остров и даже берега Индостана На какой я высоте, Ван? — Около двенадцати километров Осталось еще три. Как маска? — Полный порядок. Кстати, поздравляю — вид отсюда великолепный. Настоящая смотровая вышка. От желающих отбоя не будет — Мы об этом уже думали — ребята со спутников уже подают заявки. Мы можем установить их ретрансляторы и датчики на любой высоте, какая требуется. Это поможет нам платить налоги — Я вас вюйу! — внезапно воскликнул Раджасинха. — Поймал в телескоп. Сейчас вы машете рукой... Как там, не очень одиноко? После короткой паузы раздался спокойный ответ: — Не больше, чем было Юрию Гагарину, а ведь он поднялся на триста километров выше. (Продолжение следует) ОДНА СТРОКА МИХАИЛ БЕЛЯВСКИЙ, доктор исторических наук, профессор МГУ имени Ломоносова Когда-то високосный год отличался от других лишь Касьяновым днем и вызывал особый интерес только у носителей этого редкого имени. Теперь же о високосном годе много говорят и ждут его с особым нетерпением и интересом буквально все. Еще бы, ведь это год очередной Олимпиады. А уж 1980 год для нас не просто олимпийский, а год Московской олимпиады! И все мы считаем дни до ее открытия, любуемся выросшими в столице олимпийскими объектами, спорим о шансах на успех своих любимых спортсменов... Думая об этом, я все чаще вспоминал старый листок с филигранью из архива М. В. Ломоносова, вспоминал из-за одной строки, написанной на нем более двух веков назад. Чудом уцелел и дошел до нас этот листок. Апрельским днем 1765 года умер великий ученый, мыслитель, поэт Михаил Васильевич Ломоносов. В тот же день по приказанию Екатерины II были опечатаны все его книги, рукописи, документы. А несколько дней спустя, когда поразительное для того времени множество «простого люда» провожало великого помора в последний путь, библиотека и бумаги его были увезены фаворитом царицы Г. Орловым во дворец, и дальнейшая судьба их покрылась мраком неизвестности. И дошли до нас очень немногие, случайно уцелевшие от конфискации документы и листки рукописей Ломоносова, которые заботливо собрала его шестнадцатилетняя дочь Елена. Однако она пережила отца всего на семь лет, и бумаги пере шли его пятилетней внучке Екатерине. Е. А. Константинова, впоследствии жена героя Бородинского сражения, мать воспетой Некрасовым жены декабриста Марии Волконской, сохранила все уцелевшие бумаги своего великого деда, опубликовала большинство из них и передала в Архив Академии наук. В числе этих бумаг и был листок с взволновавшей меня строкой. На нем Ломоносов записал восемь тем своих статей, посвященных проблемам развития страны, ее экономики, улучшения жизни народа, его просвещения. А на обороте листка он приписал еще шесть тем, которые должны были показывать пути решения этих проблем. Читаем их и вдруг видим: «Олим-пические игры» (?!). Всего два слова... Но настолько поразительных, что не сразу осознаешь, о чем идет речь. Ведь последнюю из античных Олимпиад отделяло от дня, когда была напи* сана эта строка, 13 веков. Во времена Ломоносова об Олимпийских играх никто и не вспоминал. И возродились они лишь через 131 год после его смерти. А. Ломоносов пишет о них в крепостной, истерзанной помещиками, ограбленной и неграмотной России. И не просто упоминает, а ставит их в один ряд с задачами «сохранения и размножения российского народа», развития мощной отечественной промышленности, правильного использова* ния природных ресурсов, создания в стране новых школ и университетов. И все эти задачи, перечисленные в списке тем, таковы, что их нужно помнить все время, не откладывая их решение на будущее. ИЗ ИСТОРИИ ОЛИМПИАД |
