Техника - молодёжи 1985-03, страница 17
лось связаться с партизанами и вернуться в дивизию. Обычно экипажи уходили на задание с наступлением темноты. Шли в одиночку, на разных эшелонах, чтобы не мешать друг другу, и обрабатывали цели в назначенное штабом время. А лететь к ним приходилось 4—5 ч в один конец, преодолевая море огня зениток всех калибров, атаки истребителей, выскальзывая из ослепляющих лучей прожекторов. То же было и на обратном пути, но он лочему-то казался нам более долгим и напряженным. Из фронтового дневника: «12 апреля. Сегодня ходили на Кенигсберг. Прорвались нормально, но в 100 км от объекта неожиданно встретили фронт циклона. С высоты 7 тыс. м снизились над целью до 500 м, но облачность не пробили. По-видимому, она простиралась до земли, а калибр наших бомб не позволял бросать их ниже 500 м, поскольку был риск попасть под свои же осколки. Зенитный огонь был слабым, истребители в такую погоду не летали, и мы ушли на запасную цель, где и отбомбились. Все самолеты вернулись на базу. 13 апреля. Получили задание вновь бомбить военные объекты Кенигсберга. Циклон прошел. Очень интересен огонь крупнокалиберных зениток. Цель поражена. Полет занял 9 ч 20 мин. Вернулись без потерь. 14 — 15 апреля. Бомбили объекту в Данциге — порт и заводы. Много прожекторов, значит, в воздухе находились их истребители. Дважды попадали в лучи прожекторов, и нашим стрелкам — подшас-сийным и башенным — пришлось немало поработать, отражая атаки противника. Все самолеты вернулись на базу. Летали около 10 ч, из них 6 ч на высоте 6 тыс. м». (В этом случае мы надевали кислородные маоки. В кабине такая же температура, что и за бортом, то есть — 20° С, а то и все — 40° С. Когда же мы забирались на 7 тыс. м, термометр показывал —55° С. Маски, и без того неудобные, быстро обрастали сосульками, которые приходилось постоянно обламывать, чтобы не мешали дышать, а это отвлекало от наблюдения за обстановкой в воздухе. Кроме того, штурману и второму пилоту приходилось то и дело окликать стрелков, чтобы те не заснули навеки от кислородного голодания, сидя поодиночке в тесных кабинах. Из фронтового дневника: «2 0 апреля. Бомбили военные объекты и скопления войск в Тиль-зите. Море огня, взрывы эшелонов с боеприпасами, огненные трассы зенитных автоматов, ослепительные лучи прожекторов — все это напоминает описание ада у Данте. Все самолеты вернулись на базы. 2 2 а п ре л я. Продолжаем уничтожать военные объекты в Восточной Пруссии. Сегодня бомбили Ин-стербург. Налет был массированным, кроме нашей дивизии, цель обрабатывало около 200 средних бомбардировщиков. От многочисленных пожаров внизу стало светло, как днем, — отчетливо просматривалась станция с пылающими эшелонами, улицы, заводы. Запах гари проникал даже в самолет... На базу не вернулся один бомбардировщик. 28 апреля. Сегодня опять ходили на Кенигсберг. Наш самолет, по прозвищу «Борода», хоть и серийный, но быстроходнее и легче остальных, пришел на 20 мин раньше товарищей, чтобы обнаружить цель и развесить над нею осветительные бомбы на парашютах». ...Иной стала психология гитлеровцев после Сталинграда. Города даже в глубоком тылу они стали тщательно затемнять, а военные объекты принялись тщательно маскировать или недалеко от них строить Рис. Роберта А в о т и и а ложные. Нелегко было нам обнаруживать цели, тем более ночью. Не случайно же в состав экипажа самолета-осветителя вводили наиболее опытных штурманов, которые всегда точно выходили на цель и развешивали над ней «люстры» из десятков стокилограммовых бомб. На их свет и выходили бомбардировщики с фугасными и термитными бомбами. Что только не делал противник, пытаясь укрыть от нас свои объекты! Если до Курской битвы, заслышав издалека гул моторов наших машин, он открывал плотный огонь и включал десятки прожекторов (а это и помогало нам выйти на цель!), то теперь нацисты таились до тех пор, пока на цель не обрушивались контрольные бомбы. Тут-то нервы у гитлеровцев не выдерживали, и они открывали беспорядочную пальбу. А осветитель, убедившись, что цель найдена, ходил над нею, увертываясь от прожекторов и зенитных снарядов и методично, в строго назначенное время вывешивая до сорока светящихся бомб, — этого вполне хватало для обеспечения работы всех бомбардировщиков. А после операции экипаж осветителя должен был проверить результаты бомбежки и сфотографировать объект, обработанный летчиками. Если остальные самолеты находились в зоне огня полторы-две минуты, то осветитель висел над целью до 45 мин. Я покривил бы душой, если бы взялся утверждать, что экипажи встречали штурмана-осветителя с энтузиазмом. Что таить, один такой полет приравнивался к 10—15 «обычным» боевым. Но подобные задания у нас считались почетными, 15 |
