Техника - молодёжи 1985-05, страница 37

«В своих планах мы не используем всех возможностей, даваемых наукой и техникой... Внедрение новой техники понимаем главным образом как внедрение новых машин, механизмов, новых технологических процессов в существующие производства, то есть внедряем достижения науки и техники главным образом «россыпью». Но сегодня наука и техника дают возможность внедрять не только отдельные новые машины, механизмы, технологические процессы производства, но и изменять целые направления развития народного хозяйства... создавать новые мощности более дешевым, чем раньше, путем» (подчеркнуто мной. — В. Ч.).

Мы видим, как последовательно выкристаллизовывалось, определялось генеральное направление работы многих заводов. Сотрудник Гостехники СССР, профессор МИСИ имени В. В. Куйбышева Н. Г. Дом-бровский вспоминал ход мысли Малышева:

«Есть один фронт, где надо немедленно наступать. Во всяком случае, готовиться к наступлению. Скорейшая механизация трудоемких и тяжелых работ — вот этот фронт. Стране вышла из войны разоренной, она вынуждена строить многое заново, но мы еще так слабо вооружены машинами, агрегатами, заменяющими тяжелый физический труд. Стройплощадки, котлованы 30-х годов с десятками тысяч людей, вооруженных лопатами, тысячи грабарей и повозок —■ это уже нетерпимо. Социалистическое государство не может мириться с существованием тяжелого ручного труда. Механизация трудоемких процессов — в лесной, угольной промышленности, в строительстве, на погрузке-выгрузке, на земляных работах — это и путь к созданию резерва рабочих рук, и выигрыш времени».

Эра бульдозеров, скреперов, привычных везде — и на вскрышных работах, и на стройке, на дне искусственных морей, — самосвалов, сведенных в настоящие полки и дивизии, тогда еще не наступила. «Группа завтрашнего дня» на Уралмашзаводе, конечно, вспомнила о предвоенном намерении завода выпускать серийно трехкубовые экскаваторы. Его одобрил еще Серго Орджоникидзе... И одна улица в поселке даже называлась Экскаваторной. Но дерзновенное решение — строить производство экскаваторов в расчете на серию — пробило себе дорогу не сразу. Начали, как и П. М. Данилюк в Челябинске, с изучения иностранных технических журналов, создания альбома марок экскаваторов, с тревожных оглядок вокруг: а где придется брать простейшее — те же тросы и канаты?..

Подлинной проверкой и шагающего экскаватора — гиганта с 65-мет-ровой стрелой, и всей цепочки ранее немеханизированного процесса — самосвалов, скреперов, бульдозеров — стало строительство канала Волга — Дон. Именно тогда, в 1950 году, на небольшую станцию Тундутово двинулись с Урала эшелоны с узлами и агрегатами шагающего экскаватора ЭШ-14/65. Там его собрали. Но гигант сначала был «строптив», он не хотел «шагать»! Это испугало монтажников — подтолкнуть к месту» работы такую махину в тысячу с лишним тонн невозможно. Началась проверка многочисленных узлов на всех этажах, прежде всего регулировка сложной гидравлики шагающего. Он «зашагал» и заработал, черпая и перенося в сторону сразу по целому вагону грунта. Были еще неполадки, лопались стальные цепи под тяжестью 50-тонного ковша, сгорел раз якорь генератора, «капризничала» гидравлика. Но ЭШ-14/65 упрямо шагал по гигантской, им создаваемой борозде в безлюдной степи.

В. А. Малышев, приехав на один из участков строительства канала, был поражен неожиданной картиной.

— Представьте себе, — вспоминал Н. Г. Домбровский, — гигантскую цепочку самосвалов в степи, словно ручей, берущий начало где-то за горизонтом. А на фоне бездонного голубого неба — 65-метровая стрела экскаватора. Как гигантская «указка», она прочерчивала в небе свой незримый маршрут. Волго-Дон стал огромной лабораторией, где мощная строительная техника была проверена в длительных эксплуатационных условиях. Не понадобилось 500 тысяч рабочих, а ведь их предусматривал первоначальный проект! Землекопов заменили мощные бульдозеры, скреперы, экскаваторы всех видов и тысячи самосвалов...

...Энергия великой Победы создала запас идейной, нравственной высоты для всех, она сразу же вошла, влилась в трудовые свершения первых послевоенных пятилеток. И в этом состояла еще одна из множества побед советского народа, перечеркнувших все расчеты недругов на длительное техническое отставание нашей страны, на затяжной период чисто лабораторного, суженного поиска, на ее зависимость от подачек чужой научно-технической мысли. И конечно, расчеты на атомный шантаж. В стране, внесшей наибольший вклад в дело победы над фашизмом, нашлись и рабочие, и инженеры, и маршалы индустрии, не испугавшиеся никаких трудностей, превратившие завтрашний — после Победы — день в рубеж для нового наступления.

КОНСТАНТИН СИМОНОВ

Митинг в Канаде

Я вышел на трибуну, в зал, Мне зал напоминал войну, А тишина — ту тишину, Что обрывает первый залп. Мы были предупреждены О том, что первых три ряда Нас освистать пришли сюда В знак объявленья нам войны. Я вышел и увидел их, Их в трех рядах, их в двух шагах,

Их — злобных, сытых, молодых, В плащах, со жвачками в зубах, В карман — рука, зубов оскал, Подошвы — на ногу нога... Так вот оно, лицо врага! А сзади только черный зал, И я не вижу лиц друзей, Хотя они, наверно, есть, Хотя они, наверно, здесь. Но их ряды — там, где темней, Наверно, там, наверно, так. Но пусть хоть их глаза горят, Чтоб я их видел, как маяк! За третьим рядом полный мрак, В лицо мне курит первый ряд. Почувствовав почти ожог, Шагнув, я начинаю речь. Ее начало — как прыжок В атаку, чтоб уже не лечь: — Россия, Сталин, Сталинград! — Три первые ряда молчат. Но где-то сзади легкий шум, И, прежде чем пришло на ум, Через молчащие ряды, Вдруг, как обвал, как вал воды, Как сдвинувшаяся гора, Навстречу рушится «ура!». Уж за полночь, и далеко, А митинг все еще идет, И зал встает, и зал поет, И в зале дышится легко. А первых три ряда молчат, Молчат, набравши в рот воды, Молчат — четвертый час подряд!

Но я конца не рассказал, А он простой: теперь, когда Войной грозят нам, я всегда Припоминаю этот зал. Зал!

А не первых три ряда.

з*

35