Техника - молодёжи 1987-02, страница 65

«ЦВЕТА ДЫМА

И ПЛАМЕНИ

»

К 3-й стр. обложки

понадобился бы корабль в семь раз больше нашего.

— Тогда я должен здесь остаться.

— Оставить тебя мы не можем тоже.

— Что значит не можете? Я научу Флипси всему, что знаю, и он потом сможет быть нашим переводчиком; буду играть с ним в шашки, читать ему стихи, учить его нашим песням. А он покажет мне свою планету. Познакомит меня с ему подобными. Я буду первым послом Земли на планете Спирео и подготовлю все к прибытию будущих поселенцев.

Уговорить Марсуфа отказаться от своего намерения казалось невозможным. Однако двумя днями позже спор разрешился, причем самым неожиданным образом.

Дело в том, что на равнине вдруг появились два «льва», такие же, как Флипси, только гораздо больше. Оказалось, что это родители Флипси, а сам он — всего-навсего убежавший от них шаловливый ребенок. Когда издали донесся их рев, Флипси задрожал. Из корабля увидели (и тут же рассказали об этом Марсуфу), как родители задали трепку убежавшему малышу. А потом родители вместе с Флипси не спеша направились к кораблю. Испуганный капитан Лорито приказал задраить люки. Медленно и величественно, как два броненосца, родители Флипси подошли к кораблю вплотную. Обнюхав корабль, отец решил почесать о него спину, и корабль качнулся. Капитан приказал включить двигатели и сирену, и «львы» несколькими огромными прыжками удалились от корабля. Они и стоявший теперь между ними Флипси увидели, как ослепительно зажглись дюзы, как, преодолевая гравитацию планеты, могучая сила поднимает корабль вверх.

Капитан отдал новый приказ, и «Кенгуру», взлетев, вышел на орбиту. Корабль сделал несколько витков вокруг Спирео, наблюдая «львов», которые прыжками двигались по направлению к лесу. Марсуф просил, чтобы ему рассказывали все, не пропускали ни малейшей подробности. А Флипси смотрел снизу на корабль и, плача, звал своего друга с планеты Земля.

Перевел с испанского Ростислав Рыбкин

Алексей ВАСИЛЬЕВ,

историк

Валерий КУЛИКОВ,

подполковник в отставке

Александр СОМОВ,

врач

В предыдущей статье (см. «ТМ» № 7 за 1986 год) мы рассказали о том, какие перемены в униформе артиллеристов произошли в первой половине XIX века, включая Крымскую войну 1853— 1856 годов. Теперь речь пойдет о периоде 60—90-х годов.

Тогда армии почти всех стран мира перевооружались на нарезные орудия, обладавшие значительно большими дальностью и точностью стрельбы по сравнению с гладкоствольными пушками, гаубицами и мортирами. Эти артсистемы заговорили в сражениях 60—70-х годов, заставив военных сразу же пересмотреть некоторые положения тактики сухопутных войск. Так, в ходе гражданской войны в США (1861—1865 годы) стрелки перестали ходить в атаки плотными колоннами, а перестроились в цепи, правда, сомкнутые, что позволило несколько уменьшить потери от артиллерийского огня. Во франко-прусской (1870—1871 годы) и русско-турецкой (1877—1878 годы) войнах точный огонь скорострельных, дальнобойных орудий вынудил пехотинцев рассредоточить цепи. Действия не только кавалерии, но и других родов войск стали маневренными, а это потребовало от них большей подвижности.

Теперь армиям понадобились не досконально знавшие строй лихие «орлы-командиры», а офицеры (в первую очередь это относилось к артиллерии), обладавшие не только военными, но и техническими знаниями. Поэтому с середины XIX века дорогу к офицерским должностям открыли не только дворянам, но и выходцам из разночинцев.

Изменили и подготовку рядовых. Все больше внимания уделялось обучению солдат устройству орудий и владению ими в полевых условиях. Как утверждал видный военный теоретик, генерал М.И. Драгомиров, «самое совершенное оружие в руках невежды не дает надлежащего эффекта и, наоборот, менее совершенное оружие в руках знающего, искусного, находчивого человека может оказаться эффективным».

...Введение сложных нарезных орудий, повышение маневренности артиллерии, появление армий, сформированных не за счет рекрутских наборов, а на основании воинской повинности, заставило военных упростить, сделать удобнее униформу.

В середине XIX века во всех европейских армиях отказались от сложных мундиров фрачного покроя, заменив их суконными, одно-и двубортными, напоминающими общепринятую в те годы одежду горожан.

В российской артиллерии, кроме того, вне строя, в частности для гимнастических упражнений, ввели легкие полотняные рубахи, подобные распространенным тогда косовороткам. Вскоре в войсках, дислоцированных в Средней Азии, гимнастерки разрешили надевать и в походы, а позже они стали основной повседневной формой всей армии.

Взамен тяжелых и жестких киверов и касок приняли легкие и мягкие суконные кепи, на парадах украшавшиеся волосяными султанами. Зимой поверх кепи надевали теплые башлыки. Удобными, поистине всепогодными оказались шинели, практически без изменений сохранившиеся до наших дней. У офицеров на повседневной форме эполеты заменили погонами.

В этой форме (I) российские артиллеристы участвовали в войне с Турцией 1877—1878 годов. Их противники имели весьма своеобразное обмундирование. Тогда отоманская Турция спешно перестраивала армию на европейский лад. Солдаты, в том числе канониры (II), вместе с европейскими мундирами носили сугубо национальные красные фески с кисточками, вместо сапогов или ботинок — мягкие чувяки, обматывая ноги до колен кожаными обмотками.

В ходе гражданской войны в США между Севером и Югом солдаты-северяне (IV) имели маленькие темно-синие кепи, однобортные мундиры и серо-голубые панталоны. Артиллеристов отличала «огненная» красная тесьма. Униформа артиллеристов-

63