Техника - молодёжи 1988-11, страница 17

ганизовать своего рода централизованную систему содействия научно-техническому прогрессу.

При этом устранилась бы сама почва для возникновения конкуренции. Откуда ей взяться, когда интересы (в том числе и хозрасчетные, материальные) стали бы у центров и советов общими?! А значит, никаких переманиваний разработчиков и в помине не было бы. В условиях Литвы, где, скажем, не в пример Москве, их не так уж много, это особенно важно. Ведь нашлись же специалисты, которые попытались играть на разногласиях центров и советов, дабы сорвать куш.

В Вильнюсе мне рассказали почти анекдотический случай. Один разработчик в течение нескольких дней неоднократно перебегал из центра в совет и обратно. Ссылаясь на более выгодное положение другой стороны, он взвинтил размер отчислений от заказа в свою пользу. Наконец представитель одной из сторон не выдержал и позвонил сопернику с вопросом типа: «Доколе?..»

Объединение, предложенное координационным советом республики, давало возможность энтэтээмов-цам и воировцам вместе идти к общей цели, товарищески делиться избытком заказов или даже распределять их централизованно... Больше того, возникла бы новая конкретная форма сотрудничества между такими крупнейшими общественными формированиями, как профсоюзы и комсомол. Словом, за объединение было аргументов достаточно. И едва ли не ведомственной амбицией воировцев был воспринят отказ от этого предложения комсомольцев.

Но не часто ли сегодня мы торопимся увидеть в ведомственности лишь отрицательные стороны? Если задуматься, то она в условиях хозрасчетной деятельности весьма активно, на мой взгляд, может былые минусы оборачивать нынешними плюсами. Поясню свое соображение.

Представим, что объединение внедренческих подразделений НТТМ и ВОИР все-таки состоялось. К чему это в итоге привело бы? К новой монопольной централизованной системе, связанной с разработкой и внедрением научно-технических новшеств. Кто выиграл бы от этого? Разработчики? Скорее всего нет. Ведь их заставили бы довольствоваться тем процентом отчислений для оплаты, которые централизованно установила бы эта система.

Выбирать-то оказалось бы не из чего. Что в этом случае оставалось бы разработчикам — рассчитывать на благородство «фирмы», которая будет добровольно снижать свою «посредническую» прибыль? Такого практически не происходило и встарь. В условиях же хозрасчета и вовсе невозможно: будешь думать о чужой выгоде больше, чем о своей,— прогоришь. Будем откровенны — и центры НТТМ в период, когда конкуренции не было, порой брали просто непомерные комиссионные за свою деятельность, оставляя разработчикам крохи.

Может быть, централизация оказалась бы выгодна заказчикам? Но им ведь тоже не из чего было бы выбирать и, как и разработчикам, пришлось бы подчиниться диктату объединенного посредника. Музыку заказывает, увы, не тот, кто за нее платит, а тот, кто находит оркестр. Такова сегодняшняя реальность. Любые реорганизации, ведущие к монополии, гарантируют диктат производителя, посредника над потребителем.

Мало того, если поглубже разобраться, предложение энтэтээмовцев взяться за руки с воировцами далеко не столь полезно делу научно-технического прогресса, как конкуренция между ними. Берусь это доказать.

ПОМИМО СОБСТВЕННОЙ ВОЛИ

Советам ВОИР потребовался хозрасчет и перестройка деятельности, чтобы начать реальное соперничество с центрами НТТМ. Соперничество это уже дало интересные, на первый взгляд неожиданные, а по-моему, закономерные результаты. Вернемся в центр НТТМ «Вильтис», что расположился на улочке Пилес в центре старого Вильнюса.

Борьба за заказчиков и разработчиков заставляет «Вильтис» искать путь к долговременному сотрудничеству, брать на себя дополнительные обязательства, дабы заинтересовать в своих услугах. Например, «Вильтис» с недавнего времени отчисляет 15% стоимости каждого заказа госуниверситету, если его преподаватели и сотрудники участвуют в выполнении разработок для центра. В год таких отчислений набегает 150 тысяч рублей!

Я погрешил бы против истины, пытаясь доказать, что «Вильтис»

озабочен судьбами фундаментальных исследований, на которые университет направляет эти деньги. Для центра найденный механизм взаимоотношений — способ закрепить за собой потенциальных разработчиков. А попутно снять любые возможные осложнения с администрацией, которая далеко не везде относится к сотрудничеству своих подчиненных со сторонними организациями так спокойно, как в Вильнюсе. Центру НТТМ приходится из своего кармана платить за это спокойствие. Выгодно ему это? Стратегически — да. Ведь в итоге «Вильтис» может уверенно браться за любой заказ — квалифицированные кадры специалистов у него наготове. А гарантии в эпоху хозрасчета стоят денег.

Другой пример. Сегодня центр не только предлагает клиенту программу для компьютера, но и обеспечивает полугодовое авторское сопровождение. Не только берется оформить заявку на изобретение, но и организует всю переписку с патентным бюро. Так конкурентные отношения заставляют добровольно взваливать на себя дополнительные нагрузки — новые услуги для потребителя.

Весной 1988 года работники «Вильтиса» вынуждены были превратиться в детективов. По всей республике они разыскивали патентоведов, владеющих иностранными языками. Десять ведущих специалистов Литвы подписали с «Вильтисом» трудовые соглашения — контракты. Теперь центр практически полностью контролирует рынок патентных переводов и составления юридических документов на других языках.

Навсегда? Но вряд ли специалисты ОНТТ смирятся с этим. Скорее всего они тоже Двинутся в наступление и предложат новые виды услуг.

Вслед за ОНТТ центры НТТМ взялись организовывать собственную информационную сеть на предприятиях и в НИИ. Любой комитет ВЛКСМ, который помог центру заключить договор или найти разработчиков для выполнения заказа, получает определенный процент комиссионных.

В небольших городах республики, где есть промышленный потенциал, а значит и потенциальные заказчики, но нет своей науки, открываются представительства центров. Из Алитуса, Можейкяя уже поступили в центры НТТМ первые заказы.

15