Техника - молодёжи 1998-01, страница 50
КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ ДАНИЛЕВСКИЙ >К|/|ЗНЬ ЧЕРЕЗ СТО ЛЕГ Еще никто не видел моего лица. Древняя надпись на статуе Изиды. Настоящий рассказ относится к нынешнему веку, а именно к 1868 году. Некто Порошин, молодой человек лет двадцати пяти-шести, черноволосый, сухощавый, бледный и красивый, незадолго до времени, которого касается этот рассказ, кончил курс в Московском университете, где избег тогдашних волнений молодежи, вследствие особого склада своей природы. Все его помыслы, стремления и привязанности вращались в особом, заколдованном кругу, который можно бы назвать «идеальным», в обширном значении этого слова. Он читал философов, деистов, но рядом с ними и натуралистов, — последних — для сравнения с первыми. Жадно пробегая в газетах известия о сверхъестественных явлениях, призраках, сомнамбулистах и медиумах, он сам, впрочем, не верил в практический сомнамбулизм и медиумизм, особенно в те его проявления, которые трактуются и публично показываются шарлатанами вроде Юма, Бредифа, Следа, братьев Эдди и других фокусников этого пошиба. Приехав в 1868 году в Париж, для поправления своего вообще расстроенного и слабого здоровья, Порошин посещал лекции разных ученых, но не пропускал и других диковинок, в том числе фантастических вечеров вроде сеансов Робер-Гудена и ему подобных, где показывались опыты так называемой высшей физики, явления спектров, ясновидения и прочие трансцендентальные затеи, где он наблюдал за тем, как ловкие, умные и вообще всегда весьма милые французские фокусники-шарлатаны морочат уличную, пресыщенную другими удовольствиями толпу, Однажды Порошин сидел в зале такого физика. На сцене была усыплена какая-то белокурая девица, читавшая запечатанные письма и диктовавшая рецепты больным из публики. Все шло хорошо, как по маслу. Щеголеватый профессор сомнамбулизма, во фраке, в белом галстуке и таких же перчатках, щебетал с кафедры перед спящею ясновидящей, сыпля именами новейших светил реальной философии и путая, по обычаю французов, Шопенгауэра с Гартманом и Штрауса с Фейербахом. Становилось очень скучно. В зале была давка и духота. Лампы тускло освещали море голов. И в то время, когда Порошин уже хотел уезжать, одна из этих голов, в красной восточной феске, шевельнулась среди публики, и из ее уст послышался резкий голос: — Это шарлатанство, надувательство грубого вида! Все всполошились, оглянулись. Профессор смутился. — Грубый обман и ложь! — повторил громко человек с красивым смуглым и умным лицом,— Публика должна протестовать... — Кто вы? — спросил хозяин вечера. — Так не смущают зрителей! Если вы не верите в опыты ясновидения, зачем сюда пришли? Зачем платили деньги? Можете их получить обратно... — Шарлатанство! — твердил тот же восточный человек, очевидно армянин,— Я говорю не против сомнамбулизма, а против таких обманов, какие разыгрываются здесь,.. Вы усыпили свою соучастницу. Она не спит, а потому такая же обманщица, извините, как вы... Но я верю в ясновидение,— я его поклонник и занимаюсь им давно.., В публике, смешанной с подставными, очевидно, наемными зрителями, поднялся невообразимый шум. Армянин в феске вскочил на стул, показал руками, что хочет говорить. — Но я верю в могучую, беспредельно-великую силу сомнамбулизма, — смело продолжал армянин ломаным французским языком, когда все затихло,— Я сам владею даром усыпления... И вот доказательство... — Вон его, за дверь! долой! — кричали подставные клакеры, с красными, вспотевшими лицами. — Пусть говорит, пусть делает опыт по-своему! — кричали другие из зрителей,толпясь к сцене. Сконфуженный, с измятым галстуком и распоротой в давке фалдой фрака, взъерошенный маг-профессор, с своим помощником, возвратился на кафедру. Туда же дали пройти и человеку в феске. — Я хочу, желаю, требую, чтобы вы сами заснули! — сказал последний, обращая черные, повелительные и умные глаза к профессору.— Садитесь, вот так; сложите ваши руки и спите... слышите ли? спите, я приказываю!.. Профессор улыбнулся, поморщился, сел, окинул общество растерянным, недовольным взглядом; очевидно против воли закрыл глаза, зевнул.. . и, к удивлению всех, заснул. Армянин сложил на груди руки, поглядел так же повелительно на помощника профессора, шершавого, коротко остриженного и рыжего малого, очевидно из отставных военных, поднял руку, устремил к нему протянутые пальцы — помощник также заснул... Изумление публики было без границ. Все замерли, глядя на таинственную феску. — Заседание наше кончено! — сказал армянин, медленно и важно сходя со сцены.— Вы видели! вот сомнамбулизм! Поднялась давка и суета. Все хотели его видеть ближе, с ним говорить. Но таинственный незнакомец исчез в толпе, точно провалился сквозь пол. «Не верится,— подумал Порошин, уходя из залы практической физики,— старые шутки на новый лад! Простодушные, легковерные французы не догадались, дали промах. Очевидно, и армянин был тем же наемным, подставным лицом... Маг-профессор заметил охлаждение к себе посетителей, ну, и придумал таким образом подогреть их внимание. Та же реклама, то же шарлатанство. Да притом и не особенно оригинально... Известна проделка американского журналиста, который, для поднятия подписки на свой журнал, стал печатать в других изданиях самые резкие, наглые на себя нападки от вымышленных лиц: одни печатно выставляли его мошенником и клятвопреступником, другие вором и убийцей, третьи развратником в колоссальных размерах. Он не скупился платить за такие дружеские рекламы, пока все не задумались — да видно же любопытный это и недюжинный человек, когда о нем все так кричат! — и стали раскупать его собственную газету». Прошло с этого вечера несколько месяцев. Порошин забыл о сомнам-булисте-профессоре и об армянине. Раз он шел с товарищем Чубаровым сквозь Луврский двор. Видит, Чубаров раскланялся с каким-то человеком в феске. Порошин узнал армянина. — Как, ты его знаешь? — спросил он Чубарова. — Еще бы не знать такой замечательной особы,— ответил с улыбкой Чубаров, — Мы с ним жили как-то на водах, в Германии. — Да чем же он знаменит? — Помилуй, он вызыватель духов, медиум и чуть не заклинатель змей... — Нет, вздор! ты шутишь,— возразил Порошин,— ты не такой, чтоб знался с вызывателями духов и заклинателями змей... Слушай, чему я был очевидцем..: Порошин передал рассказ о случае в зале профессора ясновидения. Чубаров задумался. — Ты ошибаешься, это не шарлатан и не мог быть в стачке с сомнамбу-листами! — сказал он.—У этого армянина, черт бы его побрал, есть действительно кое-какие способы... Но я тебе, Порошин, о них не сообщу... — Почему? — Ты за последнее время что-то уж очень похудел, еще стал бледнее, и зрачки вон у тебя несколько расширены, и нервный ты такой... Тебе это опасно, я же испытал... — Полно, глупости! расскажи! — пристал Порошин к приятелю.— Не мучь меня; правда, какая бы она ни была, никогда меня не потревожит... Я добиваюсь истины; одна ложь, одни обманы мучат и раздражают меня... Расскажи, открой, в чем это дело? Ты верно знаешь и адрес армянина, у него бывал и здесь... Так после вод не встречаются... Он на тебя посмотрел очень сочувственно.., Делать нечего, Чубаров зашел с Порошиным в кафе, на набережной Сены, и это ему сообщил. Оказалось, что армянин, адрес которого Чубаров здесь же передал приятелю, обладал секретом — переносить человека, во сне, через сто лет вперед. — И ты этому веришь? — спросил с болезненной улыбкой Порошин. — Еще бы,— нехотя ответил Чубаров, — как не верить, когда я сам, благодаря этому странному человеку, испытал такого рода путешествие... — И не раскаиваешься? — Пожалуй, с некоторой стороны, досадно и даже обидно... — Почему обидно? — Да потому, что не хотелось, а пришлось проснуться... Во сне было так хорошо... — Гм! и как он это делает? — Дает, представь, какие-то пилюли... — Что в рот, то спасибо? — раздражительно засмеявшись, спросил Порошин. — Экие ловкие эти азиаты! Ну, можно ли так морочить людей? Да еще, пожалуй, и деньги берет? — Берет, друг мой, и большие... — Гм! — промычал Порошин,— Отсохни моя рука, если я ему дам хоть полушку за такой обидный обман. Чубаров, однако, был убежден, что Порошин не вытерпит, и боялся особенно за его здоровье, не очень-то подходящее для таких опытов. Так и случилось. Порошин в тот же день думал-думал, нанял фиакр и покатил по бульварам на площадь Трона, украшенную двумя колоннами, с бюстами старинных французских королей, где, по адресу Чубарова, жил таинственный армянин. Армянин жил с женою, хорошенькою и молодою женщиной. Он принял гостя не совсем дружелюбно. — Вы можете перенести меня в будущую жизнь? — спросил Порошин армянина, после первых с ним объяснений. — Да... но только в будущую жизнь — на земле. — Понятное дело... Где же именно и когда вы мне дадите пожить в будущем? — Здесь же, в Париже... иначе, разумеется, и быть не может! Вы заснете в моей комнате и очнетесь в ней же, через сто лет, то есть проснетесь через секунду, когда задремлете, и очутитесь во времени, которое настанет для Парижа, для целого света, по прошествии ста лет... — Чепуха, — в волнении и сердито произнес Порошин,— Извините меня, галлюцинации какие-нибудь от наркотических средств. Еще дурно сделается, будет голова трещать, как раскаленный котел, отупеешь на время, руки будут трястись... Т ЕХНИКД — МОЛОДЕЖИ 19 8 ЕЯ |
