Техника - молодёжи 2002-06, страница 16
Плакат «Герои Севастопольской обороны». Г.А. Александер — второй справа в верхнем ряду. Камышлы к Северной бухте. 30-я обрушила на наступающих 117 снарядов. Наутро противник продвигался по всему фронту Севастопольского оборонительного района. Хотя лишних людей не было, отец выделил на помощь пехоте две роты, 22 декабря бои шли в долине Бельбека и севернее нее, а 23-го передовой рубеж обороны проходил уже на линии командного пункта батареи, и отец приказал двум ротам защищать ее правый фланг. А немцы бросили на батарею авиацию, танки, полк пехоты, для подрыва башен подготовили саперные части. По признаниям пленных, им говорили: «Возьмем форт «Максим Горький» (так в вермахте прозвали 30-ю) — возьмем Севастополь! «Но все попытки сделать это оказывались безуспешными, и некоторые старшие командиры вермахта докладывали об обреченности подобных операций. Поэтому 15 января 1942 г. по приказу начальника германского генерального штаба к отправке под Севастополь стали готовить сверхмощную пушку «Дора» калибром 800 мм и две мортиры «Карл». А 30-я с 1 ноября 1941 г. по 16 января 1942 г. провела 191 стрельбу, выпустив 1234 снаряда. Понятно, стволы износились. И тогда четыре новых, весом по 50 т, батарейцы и мастера Морского завода доставили на батарею и заменили ими старые. Вот как это было. Ночью 30 января по временным путям паровоз подтянул к башне платформу с телом орудия. Немцы, а до них было полтора километра, освещали местность ракетами. Около башни тендер паровоза внезапно сошел с рельсов. Тогда собрали весь личный состав, краснофлотцы вручную подтянули орудие к башне, затем, под обстрелом, поставили тендер на рельсы, и состав до рассвета ушел в Севастополь за следующим орудием. Всю операцию осуществили за две недели. В мирное время на нее отвели бы 40 суток... «Замечательно действует батарея капитана Александера, — писали 3 марта «Известия». — Всякая попытка врага продвинуться на этом участке наталкивается на уничтожающий, смертоносный огонь». Кстати, 2 мая отцу присвоили звание майора. «6 июня, после сильной артподготовки, группа немцев пошла на нас в наступление, — вспоминал Подорожный. — Атака была отбита с большими потерями для противника, мы остались на прежних позициях. 7 июня противник, после сильнейших бомбежек и артподготовки, пошел в атаку на станцию Мекензиевы горы, а со стороны Любимовки на 30-ю батарею, и с большими потерями был отброшен». Но с того времени батарея оказалась в полукольце. Немецкие историки подтвердили, что 6 — 17 июня попытки подавить форт «Максим Горький» предпринимались силами двух мортир калибром 305 мм, двух мортир «Карл» (600 мм) и орудия «Дора». «Насчитали 22 выстрела с интервалами в 8 минут, — рассказывал комендор И.П. Федин. — Взрывы немецких снарядов сопровождались неслыханным до сего времени громом, содрогался весь железобетонный массив, в стенах появились трещины. Комендоры 2-й башни падали без чувств — оглохли, потеряли речь, у некоторых начались рвота и кровотечение из ушей — признак тяжелой контузии». Из мемуаров Ф.С. Октябрьского: «Сообщили, что обнаружен неразорвавшийся снаряд у 30-й батареи, длина его 2 м, диаметр более 600 мм. Что-то фантастическое, проверяют». Проверили — длина оказалась 2200 мм, калибр — 615 мм! Огонь вели две мортиры, одна из которых находилась южнее Мама-шай, а другая — на позиции севернее Бельбека, и более мощная «Дора», установленная в 2 км от Бахчисарая. ...С 11 июня батарейцы оказались в окружении и заняли круговую оборону, а расчеты продолжали вести огонь по противнику. Вместе с тем, только 14 июня по 30-й немцы выпустили 700 снарядов разных калибров, их авиация предприняла до 600 вылетов, но батарейцы в ответ провели 14 стрельб на полную дальность и прямой наводкой. Очевидцы напоминали, что налеты осуществляли группы по 50 — 60 самолетов, сбрасывавших бомбы весом 500 — 1000 кг, действовали и пикирующие бомбардировщики Ю-87. От близких разрывов бомб и снарядов батарею заволокло дымом и гарью, дышать было нечем, противогазы не помогали, и все это было в летнюю крымскую жару. 15 июня на батарею сбросили 136 бомб и выпустили 680 снарядов, бои шли вокруг башен. К тому времени вышла из строя радиосвязь, по указке кого-то из местных жителей немцы нашли и перерубили тщательно замаскированный телефонный кабель. В общем, ситуация становилась критической. Как говорил Федин, «боезапас на исходе, водокачка остановилась, в водохранилище угодила бомба». «16 июня враг, как обычно, провел артиллерийскую подготовку и под прикрытием авиации двинулся на батарею, — свидетельствовал Подорожный. — Так как боезапас был исчерпан, по приказу командира артиллеристы первой башни держали оборону на подготовленных позициях. В течение дня к массиву башен с тыла просочились отдельные группы, после чего немцы стали бить прямой наводкой из полевых орудий, минометов и пулеметов. Тяжело, как никогда. Батарейцы, переходя в рукопашные схватки, оттесняли врага, но он бросал и бросал резервы». А у 30-й их не было.. «По приказу Александера каждый вход батареи охраняло по 15 человек, — вспоминал политработник И.П. Павлык. — Входы забаррикадировали, оставили бойницы для пулеметов и противотанковых ружей. Командир наказывал: «Не подставлять свои жизни!». А положение продолжало ухудшаться. Примерно в 5 ч утра 17 июня посланный связной добрался до командного пункта 95-й дивизии и сообщил, что гарнизон батареи блокирован и требуется помощь. В тот день 30-я осталась последним опорным пунктом обороны на Северной стороне, обеспечивая отход сильно поредевших частей приморской армии и эвакуацию раненых и жителей. 18 июня башни расстреляли последние снаряды, но атаки противника продолжались. Тогда в ход пошли учебные, чугунные боеприпасы, а потом наступающих стали сметать про- ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 62002 14 |
