Техника - молодёжи 2003-11, страница 51

у пойла не изменился — омерзительным до судорог. В сушильном шкафу Ян отыскал заботливо вычищенный до блеска кухонный нож. Будет чем пощекотать ребра ублюдку! Против такого аргумента не попрешь, и придется этому федеральному псу выложить, как на духу, что за чертовщина здесь творится.

Ян уже представлял себе его: лощенного, чисто выбритого, с высокомерным выражением на лице, которое, конечно, гут же пропадет, стоит ему только почувствовать стальное жало под сердцем.

Нет уж¹ Поганые феды¹ Ян Горовитц не из тех, кого можно взять на испуг. Посмотрим еще, кто кого

Чтобы не заснуть, Ян колол себя ножом в ладонь, а чтобы не дрожали от страха руки — то и дело прикладывался к бутылке. Слишком часто... Даже чересчур.

Проснулся он в холодном поту, словно от толчка, разлепил веки. Зря . Лучше бы этого не видеть.

Ян моментально пришел в себя, зрачки расширились от изумления Он пытался что-то сказать, но голос отказывался повиноваться.

От комнаты уже почти ничего не осталось. Небольшой пятачок вокруг кровати — и все. Адальше — глухая, непроницаемая тьма, НИЧТО. Ян вытащил из кармана вечный «зиппо», чиркнул колесиком. Дрожащий огонек осветил лишь белоснежную чистоту простыней, сантиметров двадцать пола, часть прикроватной тумбочки, словно бы утонувшей в некоей чернильной жиже. Ян вскрикнул, зажигалка выпала из ослабевшей руки и погасла.

Тьма приблизилась.

Показалось? Или... правда. Нет, точно! Она надвигается... Все ближе, ближе... Ян закричал, захлебываясь слезами, и неудержимо обмочился. Он попытался отползти назад, прочь от надвигающейся тьмы, но тут же уперся спиной в изголовье кровати.

— А-а-а, не-е-е-т!!!

Черт, где он? Ну же! Где?

Репортер отвернулся, сглотнул слюну Заметно было, что ему нелегко говорить:

— И часто у вас такое⁹

— Каждый раз.

— Не может быть! Вы что, хотите сказать — все девятнадцать осужденных покончили с собой?

— Да. Вы все видели сами.

— Но это же... это возвращение старых методов! Смертная казнь...

— Не перегибайте! — жестко оборвал репортера директор.— Федерация — гуманное государство и убивать своих граждан не в ее традициях, у нас тут не Третий Рейх! Так что поаккуратнее с заявлениями.

— Извините, господин директор... простите, я... наверное, это подействовало на меня сильнее, чем я думал... Но что выдать в эфир? Мы же не можем показать вот эту, — репортер судорожно кивнул на монитор, где в бесконечном повторе все резал и резал себе горло Ян Горовитц, — запись!

— Не можете. Покажите его метания первых двух дней, прокомментируйте за кадром — совесть, раскаяние, все такое... Потом — дайте крупный план тела под белой простыней, окровавленный нож, думаю, это смогут вынести даже самые слабонервные зрители. Ну, и вывод. Так, чтобы даже самому тупому обывателю все стало понятно Преступник, мол, наедине с самим собой, со своей совестью не выдержал груза раскаяния, и осудил себя. Не мне Вас учить. — Директор нажал кнопку на переговорнике. — Ивар? Наш гость уходит, проводи его, пожалуйста.

Дверь за репортером захлопнулась. Директор смог, наконец, убрать с лица суровое выражение, чуть улыбнуться: все вышло очень даже неплохо. Он откинул панель, набрал номер и личный код.

— Лаборатория криминальной медицины? Купера, пожалуйста. Джей? Да, я. Ну, ты знаешь, зачем я звоню. Именно так. Отлично, просто отлично работает, на все сто. И очень эффектно действует на публику — этот «нюхач» с головидения ушел на негнущихся ногах. Так что передайте мое мнение — испытание образца номер двадцать три-икс дало положительный результат. Угу. Да, конечно, подпишу да еще дам самые лучшие рекомендации. Эта ваша депрессирующая добавка к воздушной смеси — идеальное решение. Подмешивать препараты в пищу, как раньше — слишком сложно, да и всегда есть шанс, что преступник откажется от еды по тем или иным причинам. Ну, ты помнишь, как это было — один не любил сублиматы, у второго пропал аппетит и все такое... А ведь дозировки препарата были строго рассчитаны. Да, именно. Концентрация в крови должна постепенно повышаться. Капризы осужденных ломали все схемы, приходилось все менять, заново проводить расчеты. А теперь... — директор одобряюще хмыкнул. — Еще раз повторюсь — просто идеальная схема, Джей. И трех суток не прошло. . Да. Хорошо. Увидимся.

Директор Управления наказаний убрал в паз панель переговорника и, прокрутив назад запись, снова пристально вгляделся в лицо Горовитца. Увеличил кадр. Осужденному оставалось жить не более минуты, черты исказил неподдельный страх, лоб покрыт испариной.

«Все это правильно, конечно. Преступник должен быть наказан. Пожизненная изоляция — гуманная мера и все такое вот только наши умники как-то не учли что Изолятор — штука не дешевая, да и кормить-поить десятки, а через несколько лет — дайте только срок, будут и сотни, — осужденных до скончания века никому не интересно. Бюджет не выдержит, да и Изоляторов на всех не хватит. Этот вот из бывшего противоатомного убежища переделан, еще два таких же ждут своего часа, а потом. И вообще — не совсем разумно оставлять жизнь опасному преступнику Пусть даже и в Изоляторе Победит на выборах оппозиция, да и объявит на радостях амнистию... Всякое бывает. Вот и приходится искать пути... да-а... Теперь уже можно признать: удачные... В итоге — этот «нюхач» с Ай-Джи-Ви через день-другой выдаст отличный материал: преступник покончил с собой — казнен без помощи палача!»

Кадр за кадром: вот Горовитц беззвучно закричал, заметался на скомканных простынях, обмочился, вот рука зашарила в изголовье, лихорадочно перебирая предметы. Книга, небольшой фонарик, пустая чашка, расческа... Наконец, пальцы сомкнулись на рукоятке ножа...

«Интересно, что же такое он увидел перед смертью? Что его так напугало? Если б знать... Изолятор увешан биодатчиками, мы снимаем все параметры, а во сне даже и эхограмму, но так и не знаем. Депрессанты Джея отрезают мозг преступника от внешнего мира, вынуждают его достраивать реальность на основе собственных представлений, фантазий... да еще и по памяти, которая слабеет с каждой минутой... Наверное, это страшно — выдуманная реальность... продукт чистой мысли, видения огороженного со всех сторон, запрятанного в непроницаемый футляр мозга Иначе, почему все девятнадцать покончили с собой?

И все-таки что они видят⁹» Ш

Рис. Виктора ДУНЬКО