Техника - молодёжи 2007-09, страница 60
Современная сказка Арсей знал: меч не подведет. Успеть бы! Удержать ещё немного, слышны уже команды сотника. Князь закричал и бросился на двоих, жалея, что некому сейчас прикрыть ему спину... Есень сел, мотая головой. Вытрясая из ушей, точно воду, звуки боя. Помоги Верховный! С'трашно-то как... Он провел ладонью по лицу, стирая чужой, почудившийся, пот. Сердце тряслось под рёбрами, как испуганный мокрый щенок. То ли правда, то ли привиделось? Растянулся на полу, вслушиваясь. Ничего. Только шуршание и топоток крыс. Дверь открылась, когда и ждать перестал. Появившийся в проёме ратник приподнял факел, вгляделся: — Тут? Выходи. — Как?.. — Отбили. Спасибо Верховному! Сейчас бы князя найти, в ноги броситься: пусть отпустит узнать, как там дядька С'вент. Сгустился закат в темноту, закрыл двор. Из темноты кровью пахнет, точно к празднику скотину били. Есеня вдоль стены провели. Туда, где светился окнами храм и молчаливо стояла толпа. Есень запнулся, глянул на ратника. — Отходит князь, — угрюмо сказал тот и внезапно озлился: — Иди давай... подковник! Открылась дверь, ослепил свет. Дохнуло густым запахом розового масла, но Есень всё равно кровь почуял. Проморгался, разглядел множество свечей. Дрожат огоньки, когда Есень мимо идет. У алтаря сотник и вед стоят. Есень первый раз видит, что сотник может горбиться. Ближе к статуе Верховного ещё сильнее запах масла и крови, и Есеню захотелось зажмуриться. Алтарный камень точно для легендарных богатырей выбирали, велик он для юного князя. Арсей лежит на спине, головой к закату. Даже руки ему уже вдоль тела вытянули, и вложили в десницу меч, чтобы князь достойно прибыл к Верховному. Но Арсей еще дышал, и замотанная окровавленными тряпками грудь чуть шевелилась. Цепочка скатилась к горлу и еле заметно подрагивала. — Отходит, — сказал вед так, словно на крепостной стене командовал. — Что же ты, сотник? Такого князя... — Не уследили? — ощерился сотник. — Попробовал бы кто уследить! Он же в самое пекло лез! За двоих дрался! — сорвался густой голос в хриплый крик. — Он же сам щенка из боя выкинул! Пожалел, мрыг возьми, этого сопляка! Есень втянул голову в плечи, чувствуя непонятную, но несомненную свою вину. — Обычай такой у воинов, вед: твоё право пожалеть соратника, но тогда и долг твой и за себя, и за него драться. Вот князь и... Помолился бы ты лучше Верховному, вед, пусть отпустит с миром Арсея. — Верно молвишь, сотник. Теперь только молиться... Есень тронул алтарный камень. Думал — холодный, но плита оказалась чуть тёплой, как остывающая к вечеру крепостная стена. Наклонился и начал деловито стаскивать опорки: совестно как-то на княжеский алтарь в грязной обувке лезть. У сотника от изумления клокотнуло в горле, когда Есень осторожно на камень присел. Уже руку протянул сграбастать святотатца за шкирку. Вед опередил: развернул к себе Есеня, ухватил за подбородок, задирая ему голову. В глаза смотрит, точно всё читает: и страх, и тоску, и недоумение. — Если с ненавистью пойдёшь — его смерть вашей общей станет. Мигнули огоньки свечей, Есень себя за локти обхватил: озноб пробрал в душном храме. Дышит в открытые двери толпа. — Пусть, — остановил вед сотника, когда Есень снова взгромоздился на камень, уложил грязные пятки на золочёные княжеские вензеля. — Может, вытянет... Жёстко лежать на алтаре. Есень повозился, сдвигаясь к князю. Уперся плечом в плечо. Запах масла теснил грудь, Есень боялся закашляться и тем потревожить раненого. С'отник и вед смотрели на него в упор, чуда ждали. Есень почувствовал себя петухом на чужом заборе и закрыл глаза. Где же ему взять это чудо? Не напрашивался к князю в подковники. И не такого Арсею нужно было — увальня деревенского, которому место в мельнице своей разлюбезной. Есенево дело — муку молоть, башмаки рваные чинить, сверчка слушать, а не на княжескую судьбу аркан накидывать. Где там эта подкова? Не доберёшься до неё, не пощупаешь. Не в силах человеческих в верхний мир заглянуть. Вот только плечо Арсея почувствовать можно, локоть, пальцы безвольные. Есень, холодея от собственной наглости, схватил князя за руку, шершавую от запекшейся крови. С'жал, как в том почудившемся бою сам Арсей сжимал рукоять меча. Скомкалось время, разорвалось на клочья. Успеть бы, пока пальцы под рукой — тёплые. ЕМ) ТРОПИНКА НАДЕЖДЫ Андрей ЕВСЕЕНКО Ёжик спал, и ему снились фиолетовые сны. Любой другой на его месте удивился бы, подумал, не случилось ли чего-нибудь с глазами. Но ёжик только сладко посапывал и смешно шевелил фиолетовыми колючками... От первой капельки, упавшей на длинный носик, он лишь слегка поморщился. От второй — громко чихнул и проснулся. «Ну вот, кажется, начинается дождь! — сердито проворчал ёжик. — Надо было спрятаться под листья». Продолжая что-то бормотать, он двинулся к ближайшему кустику, смешно переваливаясь на коротких лапках. И тут услышал звук, совсем непохожий на гром или шум дождя. «Странно», — подумал ёжик и посмотрел на небо. Ни туч, ни даже маленького облака! 58 2007 №09 ТМ |
