Юный техник 1970-09, страница 17
11111000101011111100101010010110100000"' 00J000110000000111111010101100100101'no 1 1111)111000000011110101010000C1001011001... Вторую TaKVKj же матрицу построим для показаний датчиков. Мысленно поставим «плоскости» этих матриц под прямым углом друг к другу. Онн образуют куб, внутри которого нулями и единицами отмечаются «переходы» — желательность или нежелательность данного поведения прн данной ситуации. Допустим, что коммутация произведена «наилучшим образом». Тогда в пространстве переходов, занимающем внутренность куба, образуются каналы, напоминающие ходы иыгрызенные червем в дереве, и по ним движется точка, изображающая поведение робота в данный момент Эти каналы сужаются и расширяются, образуют кольца и спирали, разветвляются и сходятся. Можно случайно перенести каждую из точек герехода в другое место пространства и соответственно изменить порядок коммутации. Это преобразование ничего не изменит в поведении робота, но сделает поле переходов р'енее упорядоченным: ходы начнут распадаться на куски, на точки. Напротив, коммутация удачна, но ходы имеют тенденции1 расти в прежнем направлении, и отчасти можно предсказать, куда они пойдут. Наилучший порядок коммутации для данного робота его строителю или программисту никогда не будет известен Его должна выработать постепенно сама машина. Как это сделать? Ячеек внутри куба у нас будет 403+64 000, а «состояний», или комбинаций среди которых надо иайти лучшую, — 264 000 Это число непредставимо велико! Достаточно вспомнить, что число атомов во всей известной нам вселенной не более Ю73. Долж ны пройти неисчислимые мириады веков, прежде чем самая быстрая электронная машина, делающая миллионы миллиардов перестановок в секунду, сколько-нибудь заметно продвинется в этой работе Известный кибернетик У. Р. Эшби считает, что человек никогда не сможет оперировать числом перестановок, большим, чем 10100,— он говорит, что это Солее вероятно, чем дгже закон сохранения энергии. Итак, от симпатичной внешности робота, от егс механической и электронной нэ чинки, от устройства его математического «мозга» и даже от программы, по которой должен работать этот мозг, мы пришли к программе, которая должна улучшать программу работы мозга, и только тут нашли неразвязанный узел. Откуда придет ответ — из абстрактнейших построений современной математики, теории множеств или функций, из логики, психологии? Я не оерусь ответить на эти вопросы. Мне, говоря честно, хотелось лишь заинтересовать читателя двумя картинками... .Вот перед нами небольшой железный паучок. Мы видим, как он перебирает лапками — беспомощно, неуклюже, поминутно тыкаясь носом в пол. И вдруг что-то уде лось ему, он подтягивается, выпрямляет ножки и, качаясь, делает первый шаг. Проходит месяц, а может, год. Наш паучок вполне освоился с обстановкой, бегает, ловко обходя препятствия, не забывает зарядиться электрическим током — и мы начинаем приучать его к полезной работе. Он уже носит за нами домацц не туфли, подметает пгл, утром включает радио и оказывает сотни других услуг. А собратья этого домпшнегс робота работают на полях, ухаживают за скотом, регулируют уличное движение Уже прошло время, когда каждый из них был привязан к большой вычислительной машине: алгооптмы отработаны, принципы ясны, мнкроэлектронная схема, составляющая мозг, упрятана в голову робота... Вторая картинка не так живописна: преде.авьте, вы математик. И однажды вам приходит в голову, что, доказав три-четыре леммы, вы могли бы прийти к теореме о том, что тако* никогда не переполняемая память, так сказать, «о конечности бес конечной ленты в машине Тьюринга». И вы ее доказали. И кто-то перевел ее в алгоритм для паука... Рис. Г. НО В А НО В А 15 |
