Юный техник 1987-05, страница 20

грузом. Если такой трос намотается на воздушный винт, рассуждал Нестеров, то мотор противника наверняка откажет.

Но еще большие надежды Нестеров возлагал на искусство пилотажа. Умелый летчик, считал он, может так «насесть» на противника в воздухе, что под угрозой столкновения тот вынужден будет снизиться, а затем и совершить вынужденную посадку.

26 августа 1914 года Нестерову представился случай проверить свои теоретические рассуждения на практике. Вот что рассказывает о том памятном дне один из очевидцев боя, тогда авиационный поручик, а впоследствии советский офицер В. Федоров:

«Когда над нашим расположением появились три австрийских самолета, Нестеров ремонтировал свой «Моран». Наскоро закончив ремонт, он вскочил в самолет и взлетел, намереваясь использовать быстроходность и маневренность своего самолета, чтобы заставить кого-либо из австрияков совершить вынужденную посадку. Заметив взлетевший самолет, неприятельские аэропланы стали уходить в сторону линии фронта. Однако неполадки в моторе заставили приземлиться самого Нестерова. Заметив это, один из австрияков, известный в ту пору летчик барон Розенталь развернул свой самолет и низко прошел над ангарами, пытаясь их поджечь. Это еще больше рассердило Нестерова. Он наспех привел свой «Моран» в порядок и взлетел снова.

Он быстро догнал противника, поскольку «Моран» в полтора раза превосходил по скоро

сти тяжелый «Альбатрос», на котором летел барон Розенталь. Вот они уже на одной высоте. Стремясь уйти от преследования, «Альбатрос» стал резко снижаться. Но «Моран» уже навис над ним, резко спикировал и протаранил противника колесами.

«Альбатрос» дал резкий крен и камнем упал на землю. Вывалился от удара и плохо закрепленный мотор «Морана». Но сам самолет все еще оставался в воздухе, плавно снижаясь по спирали, как будто пилот еще сохранял свою власть над ним.

— Жив! — эхом пронеслось над аэродромом.

Но радость наша была преждевременной. Самолет Нестерова резко накренился, клюнул носом и стремительно пошел вниз. Метрах в пятидесяти от земли пилот выпал из кабины...»

Весть о подвиге Нестерова быстро разнеслась по фронтам. И несколько месяцев спустя таран повторил штаб-ротмистр А. Казаков. Он также ударил колесами своего «Морана» по крылу вражеского самолета. Расчет на сей раз оказался точнее: противник рухнул на землю, а «Моран» Казакова с поврежденным винтом и шасси благополучно приземлился.

Так таран стал эффективным средством ведения воздушного боя. Русские, а потом и советские летчики продолжали использовать его и с появлением на самолетах бортового оружия. Например, первый в мире ночной воздушный таран совершил лейтенант Е. Степанов — советский доброволец, сражавшийся в небе Испании. Осенью 1937 года он атаковал на своем

18