Сделай Сам (Знание) 1998-02, страница 77

У"'стоит

ПОПРОБОВАТЬ1

Н.Н.ЛОГИНОВА

Д [ бычливых мужчин

Великий князь и царь, боярин и дворянин самой лучшей и полезной забавой считали в старину охоту. Ею не только одевались и кормились, приучала она молодых людей преодолевать трудности, опасности, учила ловкости и бесстрашию, была хорошей школой обучения владению разного рода оружием.

Суровой жизнью с юных лет воспитал в себе привычку к трудам и лишениям братолюбивый, как именовала его история, князь Святослав. Русский летописец отмечает, что он в походах не возил с собою ни котлов, ни обозов; питался кониной или мясом диких зверей... Такими же были и обеды муромского князя Глеба. Лаврентьевская летопись донесла до нас имя его повара Торчина и первый рецепт русского блюда: «...изрезав конину ли, зверину ли... на углех испек ядаху», — так записал неизвестный монах девятьсот лет назад.

Школу отваги и выносливости прошел в молодости и Владимир Мономах. «Ловы» считал он лучшей тренировкой для защиты Отечества. Не раз с несколькими удальцами-дружинниками на лихом коне рыскал он по степям. «Любя охоту» мы ловили зверей, я вязал сам своими руками в густых лесах диких коней, вдруг по нескольку, — рассказывал князь о себе. — Два раза буйвол метал меня рогами, олень бодал, лось топтал ногами, вепрь вырвал меч с моего бедра, медведь прокусил седло; лютый зверь однажды бросился и сбил коня подо мною, несколько раз я падал с лошади, дважды разбивал свою голову, повреждал руки и ноги; я сам все то делал, что мог приказывать другим, на посадников не полагаясь, ни на бириче: и у ловчих охотничий распорядок сам устанавливал, и у конюхов, и о соколах, и о ястребах заботился».

Охота в те времена была небезопасна — приходилось близко подпускать к себе зверя, дикого кабана, зубра, медведя стрелою ведь не убить — надо было больше действовать копьем или рогатиной. И какая ж ловкость, уменье и сноровка нужны были при этом!

Любили во времена старые тешиться и птичьими — соколиными или ястребиньими —

охотами. До XVI века собак к охоте не привлекали. Большим, и молва утверждает — первым, любителем псовой травли стал Василий III. Близ Москвы было место, усеянное кустарником, весьма удобным для зайцев, где, словно в зверинце, водилось их несметно. Кроме того, привозили всякий раз зайцев еще и из других мест. Князь считал, что, «чем больше он затравит зайцев, тем больше ему чести». Еще в обычае Василия было оказать особую милость иностранным послам, пригласив их участвовать в тогдашней потехе. Один из них — германский посол Сигизмунд Гер-берштейн оставил об этом любопытные и весьма подробные воспоминания. «Увидев государя, — писал он на родину, — мы оставили своих лошадей и подошли к нему. Он сидел на гордом коне в терлике парчовом, в колпаке, осыпанном драгоценностями и украшенном золотыми листьями, которые развевались, как перья; на бедре его висел кинжал, за спиною ниже пояса, кистень. С правой его стороны находился казанский царь Шиг-Алей, вооруженный луком и стрелами, а с левой — двое молодых князей: один из них держал секиру, другой булаву или шестопер; вокруг их находилось более 300 всадников.

Государь предоставил честь спустить собак важным сановникам и послам. На каждого зайца приходилось по четыре собаки. Го

75