017. Свято-Юрьев монастырь, страница 25

МОНАСТЫРЬ II МИР

тш

Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский (1735—1807)

А. Г. Орлов родился в семье дворянина Г. И. Орлова, в Бежецком уезде Тверской губернии. Образование получил в Сухопутном шляхетском корпусе, начинал службу солдатом лейб-гвардии Преображенского полка. В 1762 году был произведен в сержанты. Алексей Григорьевич стал одним из самых деятельных организаторов дворцового пе реворота, в результате которого на престол взошла супруга Петра III Екатерина Алексеевна (в нее был страстно влюблен брат А. Г. Орлова, Григорий Орлов). Обыкновенно Алексей Орлов называется среди убийц Петра III. Сохранилась копия его письма, писанного к недавно воцарившейся императрице из Ропши, где был заключен свергнутый царь: «Матушка, его нет на свете, но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя. Но, государыня, свершилась беда: мы были пьяны, и он тоже, он заспорил с князь Федором; не успели мы рознять, а его уже не стало...» Исследователи высказывают сомнение в подлинности этого документа. Оригинал письма утерян (говорили, будто его уничтожил Павел I в первые дни своего царствования, хотя зачем бы ему было уничтожать прямую улику против убийц своего отца?). Как бы там ни было, до наших дней дошли и другие письма Орлова — в под

линниках. И в них он недвусмысленно высказывается о возможной смерти императора: «Урод наш очень занемог и охватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб он сегоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил...» Таким образом, даже если Алексей Орлов не убивал Петра, то, несомненно, желал его смерти.

Несмотря на то, что граф Орлов не занимал высоких должностей, он оказывал влияние на многие события, происходившие в империи. В 1768— 69 годах он разработал план морской операции против Турции, командовал русской эскадрой. За победу в Чесменском бою (1770 год) получил право добавить к своей фамилии титул «Чесменский». В 1775 году вышел в отставку.

Рассказывают, что граф Алексей Григорьевич не блистал манерами, не знал французского языка и своим «простонародным обращением» шокировал светских дам. Со всем тем, был он весьма умен и оказывал покровительство наукам и искусствам. Дочери своей, появившейся на свет в 1785 году, он дал не только блестящее образование, но обучил ее стрельбе и сделал из нее великолепную наездницу (кстати, знаменитые орловские рысаки были выведены именно на конном заводе Алексея Орлова).

Портрет графа А. Г. Орлова-Чесменского» систи К. Л. Христинека.

Православие. И невозможно было не болеть за него в то время, когда в обществе распространились нездоровые мистические веяния, чуждые православной традиции, когда даже многие члены Святейшего Синода оказывались враждебно настроенными к Церкви. С другой стороны, не следует игнорировать тот факт, что нравом архимандрит обладал весьма строптивым и неуравновешенным. Известно, что часто он бывал очень крут со своими духовными чадами и в поведении своем доходил чуть не до юродства. Однажды, будучи в гостях у Дарьи Алексеевны Державиной (вдова поэта также была его духовной дочерью, хотя и держала себя гораздо более независимо, чем А. А. Орлова), он, желая выказать ей свое недовольство ее поведением — а именно тем, что она упрекнула архимандрита за резкое обращение с князем Голицыным в ее доме, — лег на диван и отвернулся лицом к стене. Дело чуть не дошло до полного разрыва отношений. Но в данном случае юрьевский настоятель сумел смирить себя и признать право Дарьи Алексеевны на самостоятельность суждений. В конце жизни архимандрит критиковал свое непосредственное начальство и ситуацию в Церкви, доходил до прямого неподчинения духовным властям. В такую форму вылилась у него «борьба с соблазнами века сего». Когда же ему пригрозили запретом в служении, он принял на себя обет молчания и стал просить разрешения посхимиться.

Что характерно, в последний период своей жизни архимандрит Фотий очень мягко и осторожно относился к старообрядцам. Складывается впечатление, что он, подобно им, считал истинной ту Церковь, что существовала до Ни-коновой реформы. И даже самый тон его писаний нередко перекликается с тоном «Жития» самого яркого апологета старообрядчества протопопа Аввакума.

Многие вопросы, возникающие при знакомстве с деятельностью и религиозно-философскими взглядами архимандрита Фотия, проясняются при знакомстве с вехами его биографии. Сын бедного сельского церковнослужителя (сначала чтеца, впоследствии диакона), он появился на свет в 1792 году и носил в миру

имя Петр. На пятом году жизни мальчик лишился матери, в десять лет его определили в Новгородскую семинарию, помещавшуюся тогда в Анто-ниевом монастыре. Живя здесь в течение двенадцати лет, он ни разу не выходил в город, боясь соблазнов. Не был даже в Софийском соборе. Уже в отроческие годы он молил Господа о том, чтобы ему стать монахом. Но не

все было гладко в семинарской жизни Петра Спасского. Бурсацкие обычаи порядком досаждали ему. Сам он вспоминал потом, что после побоев однокашников «плевался кровью». Часто наказывали его наставники — за неряшество в одежде, происходившее от крайней бедности.

После Новгородской семинарии будущий архимандрит был в числе