055. Задонский Рождество-Богородицкий монастырь, страница 12

б зшр8

В мраморной гробнице, устроенной во Владимирском соборе Задонского монастыря, покоятся мощи нескольких местночтимых подвижников, перенесенные сюда в 1993 году. Один из этих подвижников — знаменитый затворник Георгий, которого святитель Игнатий (Брянчанинов) называл «мужем, достигнувшим христианского совершенства».

Георгий Алексеевич Машурин, затворник Задонский, родился в 1789 году в дворянской семье в Вологде. Отца он не знал — тот трагически погиб еще до его рождения. Мать воспитывала мальчика в любви к Богу. Юность Георгия пришлась на неспокойное время — Наполеон тогда пытался подчинить себе всю Европу, чему противилась Россия. Неудивительно, что восемнадцати лет от роду Георгий вступил юнкером в гусарский полк. Вскоре он получил известие о смерти любимой матери — таким образом, юноша остался на свете совершенно один. Армии он отдал более десяти лет, сполна испытав все трудности походной жизни. Поведением своим молодой человек при этом сильно отличался от товарищей, в привычных в офицерской

среде развлечениях никогда не участвовал, любил уединение, много молился и мечтал о монашеском пути. Когда опасность, угрожавшая Отечеству, отступила, поручик Машурин выпросился в отставку. В 1818 году он пришел в Задонский монастырь — в изодранной одежде, похожий на нищего странника, в котором почти невозможно было определить недавнего офицера.

Примерным послушником Георгий провел в обители около года, смиренно подчиняясь другим насельникам, исполняя самые трудные работы и прилежно молясь в храме. Между тем, в душе его обуревали сомнения — Георгию казалось, что многие иноки живут в монастыре «не так», без должного благоговения и постоянного устремления к христианскому подвигу. Он даже

Задонский затворник Георгий Алексеевич Машурин. В основу этой дореволюционной литографии лег прижизненный портрет праведника, выполненный в 1827 году.

подумывал сменить монастырь на более отдаленный, но вышло по-другому: по долгом размышлении подвижник решил уйти в затвор. И вскоре выполнил свое намерение, выбрав для этого самую неудобную каменную келью — сырую, без естественной вентиляции, насквозь промерзающую зимой. Пять лет провел Георгий в ней, стараясь еще более усугубить лишения — кельи своей он почти не топил, одеждой теплой не пользовался, спал самую малость и только сидя, пищу принимал в минимальных количествах (чтобы только не умереть с голоду) и неустанно, днем и ночью, творил обширное молитвенное правило, которое сам же для себя написал. Чтобы не досаждали дневные голоса, затворник выкопал под полом пещеру, куда скрывался днем. Затвор в эти пять лет был полным — в келью свою Георгий не пускал никого, а с приставленными к нему келейниками общался исключительно посредством записок через крохотное окошко в двери. Через это же окошко подавали подвижнику необходимую пищу.

По прошествии пяти лет настоятель монастыря архимандрит Самуил убедил затворника перебраться в более просторную деревянную келью. После этого Георгий несколько ослабил правила затвора — теперь он иногда беседовал с келейниками, а позже стал допускать и посещения некоторых из тех, кто хотел получить от него совет. Впрочем, далеко не всех — обладавший даром прозорливости Георгий отказывал идущим к нему из пустого любопытства. А желающих было много, и с годами их количество все росло. Каждый старался и что-нибудь пожертвовать.