Вокруг света 1955-02, страница 22

конями, некогда украшавшими замок Марли...

Точно указующий перст, уперся в небо Луксорский обелиск, воздвигнутый на том самом месте, где до дней Революции хвастливо гарцевал на каменном коне Людовик XV.

Я шел по направлению к Сен-Жер-менскому бульвару.

В этом районе есть площадь Сен-Жермен де Прэ. Она названа так по имени самой древней в Париже церкви, построенной еще в VI веке королем Меровингов Шильдебер-том.

* # #

На площади Бастилии нет ныне тюрьмы — это общеизвестно. Там стоит колонна, произведение Алавуа>-на и Дюка, воздвигнутая в память жертв Июльского восстания 1830 года.

Но непокоренный, мятежный дух французского народа, разбившего 14 июля 1789 года старинную крепость, символизировавшую ненавистную тиранию, и поныне витает над этой площадью, откуда обычно начинаются политические демонстрации и массовые шествия.

В пяти километрах от Парижа находится городок Сен-Дени. Он вошел в историю Франции как место погребения французских королей. Из Лувра похоронная процессия следовала до церкви Сен-Дени, и по сей день возвышающейся над городком. С этим обстоятельством рабочие Сен-Дени полушутя, полусерьезно связывают первую в истории Франции «забастовку», когда лет шестьсот назад носильщики на полпути поставили королевский гроб яа землю и заявили, что не сделают ни шага, пока им не прибавят плату...

Серый цвет преобладает в Сен-Де

ни. В конце прошлого века там стали усиленно строить заводы. Объяснялось это дороговизной земель в Париже и большими пустовавшими территориями в Сен-Дени.

Предприниматели, занятые постройкой заводов, меньше всего заботились о жилищах для рабочих. Они поспешно возводили доходные дома, делали это торопливо, беспорядочно, сдавали в наем лачуги, сараи. Вот потому у этого парижского пригорода и поныне такой непривлекательный вид. Многие из домов, построенных сто — сто пятьдесят лет назад, пришли в ветхость.

Мне показали один дом возле мэрии, буквально в десяти шагах от знаменитой церкви. Прямо по двору протекает узенькая речка, превратившаяся в сточную канаву.

Мэрия решила воздвигнуть стену, чтобы отделить улицу от этой клоаки, но сначала' пришлось сломить сопротивление домовладельца, не желавшего, чтобы на «его земле» стояла стена.

Я видел другой, уже современного типа, дом. Он вполне пригоден для жилья, если бы не одно обстоятельство: дым из находящегося рядом небольшого старенького газового завода валит прямо в окна этого жилого дома.

Мэрия хочет откупить газовый завод, чтобы снести его. Но хозяева ветхого предприятия запрашивают сумму, в два раза превосходящую его стоимость...

Французский рабочий любит чистоту. Я был в гостях у рабочего-металлиста Ферно Полэлена. Он живет в одном из откупленных мэрией у чан стного домовладельца зданий. Со своей семьей из шести человек По-пэлен обитает в двух небольших, прямо сказать, крохотных комнатках. В его жилище образцовый порядок.

Человек труда, он сам смастерил полки для книг, шкаф, устроил самодельный душ и выкроил для него местечко.

Попэлен долго рассказывал мне о жизни рабочих Франции, об их борьбе. Я внимательно слушал Попэ-лена и глядел на него. Его глаза светились умом и убежденностью.

Эта убежденность рождается не сразу. Она созревает в длительной борьбе. Попэлен сражался в Испании. Он активный участник профсоюзного движения. Он коммунист.

Попэлен и его товарищи хотят, чтобы в глазах всех рабочих зажегся огонь борьбы, веры в будущее...

В эти минуты я вспомнил ежегод* ный праздник «Юманите», праздник в Венсенском лесу, на котором мне пришлось побывать недели за две до посещения Попэлена.

Это был праядник простых людей Франции, рабочего класса и всех трудящихся. Это была подлинная, настоящая Франция.

В тот день тихий обычно Венсен-ский лес — место семейных прогулок трудового люда — преобразился.

Не сотни, не тысячи, — десятки тысяч людей заполнили его. Книжные лотки, лавки, тиры, закусочные... Павильоны французского общества дружбы с СССР, со странами народных демократий, стенды профсоюзов, прогрессивных организаций женщин, молодежи.

Представьте себе: бесконечные толпы людей движутся по аллеям, людей веселых, поющих, танцующих, на головах — карнавальные шапки, в петлицах — значки и кокарды. Из сотен репродукторов льются песни Франции, Советского Союза, Китая, Вьетнама, Польши. Активисты ведут непрерывный радиорепортаж и делают это весело, непринужденно, с чисто французским юмором.