Вокруг света 1955-02, страница 21

лева башня. Она похожа на скелет, голая и одинокая.

Раньше стали уходить в вечерний сумрак химеры Нотр-Дам, воспетые Гюго. Раньше вспыхивают теперь истерические огни плас Пигаль, уже не с одиннадцати, а с девяти зовут они в кабаре и мюзик-холлы, и к этому времени в автобусах и поездах метро, следующих на Монмартр, чаще услышишь английскую, чем французскую, речь.

Парижане надели шляпы, — летом в них почти не ходят, — и вооружились зонтами — мужчины и женщины.

Все чаще моросит дождик. Сквозь его пелену многочисленные, симметрично расставленные фонари на площади Конкорд кажутся огромными светляками, медленно плыву-

его похожим на обсерваторию куполом. Наконец погас синий декоративный свет в верхних его окнах, и здание погрузилось во тьму...

Отсюда, с бульвара Сен-Мишель, открывается вид на площадь и церковь Сорбонны с ее огромным куполом, но почти лишенную украшений, статуй, барельефов, которыми так богат собор Нотр-Дам.

Более трехсот лет назад кардинал Ришелье поручил архитектору Ле-мерсье воздвигнуть в центре здания Сорбонны купол. Строительство было закончено в 1642 году, в год смерти кардинала, и этот поборник государственной целостности и независимости Франции в Сорбонне и похоронен. За века своего существования огромное, занявшее весь квартал здание, казалось, вросло не только

Еще не совсем стемнело, но Париж принял те неповторимые очертания, которые придает ему вечерний сумрак.

Сине-сиреневые тени легли на аллеи сада Тюильри и на воду бассейна, в котором всего лишь час назад ребятишки устраивали состязание парусных лодок. Этот сад — одно из чудеснейших мест Парижа, тихий, неповторимо спокойный.

Он был задуман и спланирован для Екатерины Медичи, одновременно с королевским дворцом Тюильри, впоследствии уничтоженным Революцией. Некогда «простых смертных» в этот сад не пускали. Но двести лет назад Шарль Перро, автор общеизвестных сказок, добился разрешения посещать парижанам этот уголок, ставший любимым местом детей...

щими в тумане, а статуи, аллегорически изображающие французские города, уже почти неразличимы.

Почти не виден и обелиск, некогда преподнесенный Луи Филиппу египетским королем Магометом Али. Он, этот обелиск, — за тройной сеткой воды: помимо дождя, два фонтана вздымают водяные брызги по обе его стороны; и когда площадь освещена, кажется, что это не длинный остроконечный каменный брусок, а какая-то диковинная меч-рыба устремилась с морского дна на поверхность...

Пройдя по бульвару Сен-Мишель, который обитатели Латинского квартала сокращенно называют «Буль-миш», я долго стоял у Пантеона, увенчанного огромным, делающим

в землю, но и в воздух, в небо Парижа.

На перекрестке Распай-Монпарнас, на небольшом пьедестале стоит, закутавшись в широкий плащ, великий Бальзак.

Эта статуя работы Родена. Она стоит под сенью густых деревьев, и ветви их почти касаются могучей головы великого писателя французской земли.

Он, с такой силой, с такой страстью, с такой глубиной описавший Париж, его блеск и нищету, людей, живших здесь столетия назад, их желания, борьбу, стремления, надежды, безжалостный реалист, сорвавший так много масок с человеческих пороков, ныне стоит в окаменевшем раздумье...

Я миновал арку Карусель, построенную в честь наполеоновских побед, и пошел по широкой аллее вдоль длинного ряда апельсиновых деревьев.

Тонет в сумраке Геркулес, поражающий дракона, — одна из многочисленных статуй, установленных в саду.

Матери повели детей домой, уступая скамейки влюбленным. Снял с мольберта неоконченную картину уличный художник. Вот он идет по садовой дорожке медленной старческой походкой, держа подмышкой свой холст, мольберт и раскладной стульчик. Зажглись фонари...

Осветилась красивейшая площадь Парижа — Конкорд, которую отделяют от Тюильри ворота с крылатыми

2 сВокруг света» № 2

17