Костёр 1972-05, страница 21

РОМАН Юрий Коринец Рисунки А. Слепкова

Дыхание веков

Апрельским солнечным утром мы подходим к Троицким воротам Кремля. Мы идем в Кремль! Не просто так идем, а в гости. Да, да, не удивляйтесь — мы идем в гости к одной нашей знакомой, которая живет в Кремле.

Я люблю Троицкие ворота в Кремле! По-моему, это самые лучшие ворота! Конечно, другие ворота тоже красивы, особенно Спасские. Спасские даже считаются самыми главными: на них установлены старинные часы с золотыми цифрами и стрелками, которые играют «Интернационал», нашу лучшую песню, партийный гимн. Это не только наш гимн — это интернациональный гимн всех коммунистов мира. Раньше часы играли «Боже, царя храни!» Они это играли, играли, но напрасно: все равно царь не сохранился! Он слетел со своего трона, и теперь часы играют «Интернационал».

И все же мне больше нравятся Троицкие ворота. Почему? Во-первых, потому, что через эти ворота въехал в Кремль Владимир Ильич Ленин, вот кто! 12 марта 1918 года, когда наше правительство переехало из Петрограда в Москву. Так что эти ворота знаменательные. Символические ворота. Это во-первых. А во-вторых, они очень красивы! Ведь в них входят не как-нибудь, а по мосту. Когда-то это был подъемный мост через речку Неглинку. Неглинка именно здесь огибала Кремль и ниже, возле Боровицких ворот, впадала в Москва-реку. И сейчас она там впадает. Сейчас она тоже огибает

Продолжение. См. «Костер» № 4, 1972 г.

Кремль, но под землей, в трубе, и мост сейчас перекинут через Александровский сад. Странно смотреть с моста на этот сад внизу, под стенами Кремля, и думать о том, что под садом, где-то во тьме, течет река Неглинка...

У меня всегда хорошее настроение, когда я иду в Кремль. Особенно весной. Внутри Кремля я сразу чувствую себя особо торжественно: как будто совсем в другом городе! Здесь нельзя бегать, кричать и шалить, говорит отец. Потому что здесь правительство работает. И живут члены правительства. И старые большевики. Здесь тишина. Только часы на Спасской башне гулко отбивают время, да издали, приглушенно, доносится рокот Москвы. Там, в городе, тесно и шумно, там жизнь бурлит, и время там течет в тысячах маленьких ручейков, и скачет, и прыгает, а здесь — за стенами Кремля — просторно, светло и тихо, и время здесь течет как в широкой мощной реке: медленно и торжественно. Так отец говорит. Он говорит, что в Кремле слышно дыхание веков...

Вы знаете, что такое век? О, это большое слово — век! Хоть оно и короткое. Это много-много лет, сто лет, вот сколько это — век! В Кремле не один век дышит, здесь много веков дышат! Вы спрашиваете, слышал ли я это дыхание? Конечно, слышал! Я слышал это дыхание, когда играл один во дворе позади Успенского собора. Мне очень нравится этот дворик позади Успенского собора, там никогда никого нет, там даже можно бегать и прыгать, все равно никто не увидит. Это мое место. Я там в классы играю: гоняю камешек носком ботинка. Я на одной ноге прыгаю. Мостовая там замечательная, она выложена большими разноцветными каменными плитами, по ним интересно скакать, и расчерчивать мостовую не надо — клетки готовы! Так вот: там я иногда слышал дыхание веков! Такой тихий шум, как будто старик шепелявит—«ш-ш-ш-ш»... Или ветер с камнями шепчется... Дыхание веков — это дыхание истории. В Кремле на каждом шагу история, потому что все дома —- соборы, дворцы, церкви, вообще все стены и камни — связаны с разными историями, которые уходят своими корнями в глубину веков.

Но нам с отцом сейчас некогда заниматься этой глубиной веков, всеми этими дворцами и соборами, потому что нам нужен только один дворец: Потешный. Мы спешим в Потешный дворец — сразу поворачиваем из Троицких ворот направо и идем в глубину, параллельно кремлевской стене. Потешный дворец небольшой, желтого цвета, а Потешным он называется потому, что давно когда-то в нем был царский театр. Там устраивали

19