Вокруг света 1991-09, страница 7

Подхватывают женские голоса: «У короля есть все: золото, жемчуг, много драгоценностей. Король владеет большим богатством». Вот пришли к священному месту, где жили предки короля. Видите, из дома выходит принцесса в желтом платье с цветами. Она и принцы приветствуют короля и помогают ему сойти на землю. Начинаются танцы. Справа — сыновья и внуки, слева — жены и принцессы.

Мы наблюдаем, как в ритмическом танце семья окружает короля, принцессы берут его под руки и уводят в дом.

— Пошли во дворец. На сегодня празднество окончено, и король, отдохнув немного, нас примет,— Люсьен приглашает нас к воротам в глинобитной стене. — Между прочим, вы не заметили, как исчезли священные бычки? Стараются, чтобы их смерть не привлекала внимания окружающих. Толпе не показывают страдания животных: убивают животных моментально — колют ножом в определенные точки. Затем перерезают горло, собирают в сосуд кровь, которой позже поливают фетиши.

Мы входим в небольшой чисто выметенный дворик, где бегают совсем голенькие детишки и группами сидят женщины: что-то делают по хозяйству. Молодые женщины неторопливо перекидывают через плечо край ткани, закрывая ею обнаженную грудь.

— Во дворце живут жены и дети короля,—говорит Люсьен, раздавая малышам жевательную резинку. — У отца было три официальных жены. Когда умирают братья, то их жены также переходят к нему по наследству. Кроме того, все женщины в деревне принадлежат королю. Так что у меня много братьев и сестер. Своих жен мои братья также выбирают из этой деревни. Например, жена Себастьяна— двоюродная сестра принцессы в желтом одеянии, которая сопровождала короля в дом предков. А вот и она — Аюба.

Аюба вежливо приветствует нас и ведет к дальнему домику во дворе. Все постройки за глинобитной стеной — квадратные жилища с двускатными крышами, зернохранилища, навесы для скота —и составляют, вероятно, королевский дворец. У домика, где нас ожидал король, мы осмотрелись в поисках соломенного закутка с чаном с водой и калебасом для мытья рук — непременной принадлежности африканских хижин, — но, не обнаружив ничего подобного, пошли на прием к королю, так и не умывшись с дороги.

Ни дверей, ни занавески у входа не было, поэтому мы прямо шагнули из знойного полдня в комнатный полумрак. Люсьен скинул ботинки и, встав на колени, склонился к ногам отца. Король подержал и наши руки в своих сухоньких ладонях, не сходя с трона.

Для своего возраста (ему было за восемьдесят) это был живой человек, на морщинистом, как печеное яблоко, лице которого светились любопытные глазки. Один из приближенных держал над ним зонт, сразу привлекший наше внимание, так же как и шапочка с

ушами, смахивавшая на шутовской колпак.

— Она называется «гоби», — толковал нам Люсьен, пока покорные жены склонялись перед троном его папаши и делали ему какие-то подношения,— на ней нашиты аппликации-символы: расположенные рядом кувшины и бараньи головы. Это означает, что голове барана помешают войти в тонкогорлый кувшин рога. Вот и готов королевский девиз: «Если враг начнет войну, ему не так просто будет взять крепость». И вся эта мудрость умещается на отцовской шапочке.

Тем временем король нацепил на свою праздничную сумонико — национальную одежду типа тоги, край которой перебрасывается через плечо, — значок нашего журнала и, узнав, что мы в нем пишем о жизни всех стран, стал вспоминать свои заграничные вояжи. Оказывается, для своей деревни Агбота был бывалым человеком. Не жалуясь на свою память, он рассказывал, как служил во французской армии и участвовал во многих войнах, начиная с двадцатых годов.

— Но я никого не убивал, — твердо заявил король, окинув нас зорким взглядом.

— Вы цените жизнь? — спросили мы.

— Очень. Люблю все земные радости. Укрепляю свою семью, стараюсь, чтобы все во дворце женщины и дети (дело в том, что во дворце не могут жить мужчины, в том числе и взрослые принцы) были довольны и сыты.

— Как надо жить?

— Только в мире и труде.

— У вашего народа, деревни была с кем-то вражда?

— Слава духам-покровителям, на моем веку не было.

— Когда вас избрали на трон?

— О, давно уже, четверть века назад.

— Конкуренты были?

— Нет, у нас так не бывает. Обсудили все старейшины. Посвященные в таинство общения с духами обратились за советом к предкам. Если все духи остановятся на одном человеке — его и выбирают. Духи решили, что я достоин быть королем.

— Тяжело быть на троне?

— Очень тяжело. Труднее, чем любому президенту: законодательная и исполнительная власть в одних руках. Чувствуешь, что от тебя зависит судьба каждого человека в деревне. Обо всем просят короля: от самых малых хозяйственных и семейных дел до самых больших. Даже природа должна подчиняться ему. У короля просят всевозможных милостей: засуха — «дай дождя», а если поля заливает — «прекрати ливни». И, конечно, каждый год выпрашивают обильный урожай. А просьбы по мелочам—со счету собьешься: надо уметь излечить от массы болезней, наладить семейные отношения, помирить соседей и так далее....

Король должен все время думать, как прокормить народ и как спасти его от всяких напастей. Но, слава духам-покро-вителям, волю которых выражают предки, давая ценные указания в трудные моменты.

— Как живет, трудится деревня? — задаем мы последний вопрос, заметив, что король уже устал.

На него король Агбота отвечает вместе с Люсьеном, представителем известного в Западной Африке промышлен-но-торгового общества «Одифик».

— Наша деревня — королевство одного рода. Как и встарь, занимаемся ручным земледелием, выращиваем маниок, маис, ямс, овощи и пряности. Немного занимаемся животноводством: вы видели на улице бычков, коз, овец.

Раньше деревня была большая, много подданных, а сейчас — три тысячи человек. Совсем мало молодых мужчин: уходят в город. Но они трудятся в городе и приносят в деревню красивые вещи и деньги, часть которых преподносят королю.

Главная надежда всей деревни сейчас—на плантацию.

— Да, отвели под рассаду овощных культур 250 гектаров, —подтверждает Люсьен —Вместе с фирмой «Одифик» сделаем современную плантацию и будем продавать рассаду в Котону. Должны получать хорошую прибыль...

Мы смотрим, как Агботу уводят под руки жены. Мальчишки держат над ним разукрашенный зонтик, под которым поникла многодумная королевская голова в шутовском колпаке. Чужая жизнь, чужие заботы.

А за стеной королевского дворца возобновляется празднество. Вокруг столетнего развесистого дерева шумит, гуляет разноцветная толпа, из центра которой вырывается треск и гул самодеятельного оркестра. Жажда веселья и радости охватила всю деревню. Все ждут завтрашнего жертв оприношения и обильной еды.

Мы уезжаем и еще долго слышим над лесом рокот тамтамов.

ФЕТИШИ ЖИЗНИ И СМЕРТИ

Хотя мы все больше познавали историю и жизнь большой семьи короля Аг-боты, тем не менее в голове вертелся один сакраментальный вопросик: «Неужели в сиятельном составе королевского двора не нашлось местечка колдуну или, на худой конец, знахарю? Не может того быть». Но до поры до времени мы не решались об этом спросить.

Неожиданно повод подвернулся сам собой. Уже в последние дни короткой недели нашего пребывания в Котону принц Себастьян пригласил нас на скромный ужин. И в жаркий полдень мы торжественно отправились на базар выбирать барашка. Они все были такие тощие, что нам показалось, что купили мы на ужин козу. Но главные события развернулись после того, как связанное по ногам несчастное животное было уложено в багажник «Нивы».

За сооружением из кусков жести с яркой вывеской «Знаменитый врачеватель машин» вытянулся ряд лавочек, где на прилавках топорщились пучки сушеных трав, коренья, стояли разнокалиберные банки и бутылочки со всевозможными отварами самых веселых и самых ядовитых цветов с подозри-