Вокруг света 1963-07, страница 4

«КОН-ТИКИ» ПО-АРАЛЬСКИ

Для подвозки труб был мобилизован весь транспорт, какой только можно было мобилизовать. И все же трубы на трассу подвозить не успевали. К Услор-ту, на южное плечо трассы, их приходилось доставлять поездами кружным путем — через Ташкент, Самарканд, Бухару, Кунград. Затем сотни километров везти автомашинами по бездорожью, по сыпучему песку. После двух-трех таких поездок машины становились на ремонт... Нужно было срочно найти какой-то выход...

Теперь уже трудно установить, кому именно принадлежит эта остроумная идея, Да это и не так важно. Трасса проходила вдоль западного побережья Аральского моря. На противоположном, северо-восточном, берегу — железнодорожная станция. Доставка труб по воде сократила бы перевозки на две с лишним тысячи километров. Но транспортировка баржами проблемы не решала: труба — груз основательный, на баржах много не увезешь. Кроме того, для приема барж нужно строить пристань, углублять дно. А это дорого и долго.

Вот почему мысль о плотах сразу всем понравилась.

Думали об одном: кто сумеет ее осуществить? И вдруг вспомнили: моряк из Управления подводно-технических работ. Цветков, тот самый...

Был случай под Рязанью. Вели там нефтепровод к нефтеперерабатывающему заводу. Наступила распутица. Как трубы подвозить? К Цветкову: выручай. Цветков — бывший моряк, одно время работал в Карелии на сплаве леса. Взял Цветков сварщиков, вырезали заглушки и плотно с обеих сторон заварили трубы. Столкнули в воду — не тонут! «А теперь, братцы, свяжем-ка их». И катерами за четыреста километров по рекам притащил стальной плот к Са-сову.

Обратились к Цветкову.

— Проведете плоты по морю? От этого зависит сейчас успех важнейшей стройки.

-— Трудненько .. Но постараюсь.

— Попробуйте с резиновыми заглушками.

— Нет, уж я по-своему, если не возражаете.

— Пожалуйста, кбнечно...

Густой корабельный бас на несколько мгновений заглушил все шумы порта. «Киров» входит в ночь. Уменьшаются, тускнеют бер-еговые огни. Зато над головой, прожигая насквозь темно-синее небо, все ярче вспыхивают искры звезд. На высокой мачте теплохода загораются три светляка-фонарика, расположенных в определенном порядке. Сигнал означает: судно буксирует плот.

На мостике, рядом с капитаном, Цветков — начальник перегона.

Луч прожектора выхватывает из темноты далеко растянувшийся плот, ощупывает его. Как будто все в норме. Плот огромный: три секции, в каждой по километру тыщовки. А тыщовка — это стальная труба, в которой, не сгибаясь, может разгуливать восьмилетний ребенок. Тонны стали плывут за корпой теплохода! Теперь бы только погоду. Перед выходом из Аральска их порадовали хорошим прогнозом. Но, увы, не такое тут море, чтобы уповать на прогноз. Это прекрасно знает проплававший десяток лет по Аралу капитан Строганов, друг по Ленинградскому военно-морскому училищу, знает это и сам Цветков.

— Что, Степаныч? Пока тихо, можно поспать?

— Отдох-ни, — провожает его капитан. Цветков медлит, не уходит.

— Проскочить бы без шторма...

Цветкову показалось, что он только задремал, когда в дверь каюты постучали.

— Капитан зовет! Штормить начало...

При свете прожектора отчетливо видно, как бегут по морю крупные волны, как ударяют о плот, как летят во все стороны клочья белой пены. Острый глаз Цветкова сразу же приметил: на головной секции — разрыв. Цветков — к капитану: