Вокруг света 1963-07, страница 6

железный палец. Когда плот собирают в тихой гавани, это проще простого. Но сейчас, в шторм.~

Часов через пять, покончив с головиой секцией, Цветковская команда возвращается на судтю. Вымокшие, продрогшие плотогоны лезут под горячий душ, переодеваются, обжигаясь, .глотают кипяток, снова спускают шлюпку. ' • ,

Танцуя на высокой волне, шлюпка подходит к средней секции. Так и тянет ее поцеловаться с пдо-' том. О-ой! Цветков и Геннадий — гребцы — начеку. Николай, за ним Толик прыгают на плот. Потом шлюпку заводят в промежуток между второй и третьей секциями, оставляют на привязи.

Быстро светлеет небо. Чернильное море становится синим. На «Кирове» гаснут прожекторы. Еще немного, и на востоке вынырнет из воды румяное, отдохнувшее за ночь солнце...

Работать становится веселее.

— Веселей!

Генка перескакивает с трубы на трубу, всюду поспевает первый, торопит остальных... Николай тоже ловок и скор, но поспеть за другом не может. Вот ведь, думает, как в жизни бывает.' родился человек моряком, а пошел в монтажники. Разве не обидно? Удалой был бы моряк... Правда, и монтажник он — поискать такого!

Со второй секцией справились быстрее, часа за три, перебрались на последнюю. Осмотрели: потрудился и тут шторм! Половина креплений разорвана, плети кое-где разошлись...

Снова Геннадий скачет, успевает всем помочь^ А скакать тут — что в ледоход реку переходить. Может, и похлестче.

Здесь тоже пришлось стягивать сваренные трубы-плети. Чтобы не поскользнуться, Геннадий лег на трубу и, ухватившись за трос, резко потянул. Потянул, поехал по трубе и плечом — в зеленую воду. Еще мгновение, трубы опять сомкнутся, и руку отсечет, как ножницами. Отпрянув всем телом, Геннадий выдернул руку. И только трос с силой ударил его, до крови ободрал кожу...

Должно быть, наскучило морю буйствовать, малость поутихло. Жаль, поздно надумало: и плот уже изрядно потрепан, и плотогоны измучены.

— Ну, ребята, теперь в душ — и по постелям, — говорит Цветков, когда они поднимаются на борт теплохода.

Проснулись ребята, услышав радостные крики:

— «Морской» пришел!.. «Морской»!..

Катер, который Цветков запросил по радио, шел из Аральска.

И «Морской» пришел как нельзя вовремя: море снова как бешеный конь, сорвавшийся с привязи. А катер надежнее шлюпки.

Ах, как не хочется из-под теплого одеяла да опять в холодную купель!..

— Веселей, братцы, веселей!

В глазах у Геннадия вновь вспыхивают азартные искорки... Ему нипочем все.

Ночью, как ни стерегли хлопцы плот, тяжелые волны выломали в задней секции одну плеть и утащили. Почти до рассвета Цветков и Геннадий носились по -морю на катере, искали пропавшую плеть. Нашли все-таки, привели, поставили на место, закрепили наново.

Утром вдали завиднелась желтая полоска берега. Там Устюрт. Скоро конец очередного рейса. Впервые за все плавание ветер перестанет быть врагом. Он дует с моря и поможет катеру подогнать трубы к песчаной отмели, где их ждут не дождутся монтажники-трассовики.

ВЕТРУ НАВСТРЕЧУ

Все! Ни с места. Засели намертво.

Джура растерянно прислонился к радиатору.

Чертов бархан! Как зубами прихватил... Нет, самим не выбраться.

— Что делать будем? — Ветер срывает с губ слова, уносит, глушит. — Делать что бу-дем?

— Ждать встречную. Или попутку, — разводит руками водитель.

— Кто в такую бурю поедет? Все кругом перемело, афганец свирепствует. До утра просидеть можно. А то и до завтрашнего вечера. Дай-ка фонарь. Я пешком.

— Ты что? Буран! До Газли еще километров пятнадцать...

Ветер хлещет по лицу, упирается в грудь, будто хочет остановить. Забивает песком глаза, нос, рот, уши.

— Эх,, очки забыл!.. Поторопился.

Так все хорошо шло... Задумка верная: если организовать подачу труб бесперебойно; да экономить минуты, да приналечь покрепче, можно укладывать в траншею не двенадцать, а пятнадцать, даже шестнадцать километров труб каждый месяц. А если так идти — всем колоннам по всей тоассе, строительство можно закончить много раньше... И вдруг стала очистная машина, полетел воздухонагнетатель.

Сломалась очистная — всей колонне стоять: она первая движется по трубе, драит, ее стальными щетками до блеска. Следом за очисткой — остальные машины: обливают трубу расплавленным битумом, крепко-накрепко бинтуют. •

Вгорячах кинулись ремонтировать, потом увидели: ничего не выйдет, нужен новый воздухонагнетатель. В колонне нового нет. А начальник колонны болен. Ребята — Джуре: «Ты комсорг, член штаба. Действуй!» Побежал на рацию, дал в управление радиограмму. Ответа нет и нет. Значит, самому ехать. Не в Ташкент, конечно, в Бухару, к Грише Резниченко, начальнику комсомольского штаба... Поехал, и вот тебе!

Темень. Куда ступаешь, не видно. Над головой — ни звездочки Да и откуда им взяться: буран крутит тучи песка. Время от времени Джура светит фонариком. Но это мало помогает: дороги-то нет. Главное, не сбиться с направления! Собьешься, и пропасть недолго: пустыня. Ориентир сейчас — ветер, прямо в лицо. Джура идет и идет сквозь ночь, навстречу этому холодному февральскому ветру, кляня его и в то же время радуясь ему.

Только бы добраться до поселка. Оттуда в Бухару ходят машины, довезут А уж в обкоме-то Джура знает, как действовать. «Гриша, колонна стоит, ребята ждут помощи». Гриша сумеет помочь...

Ветер с каждым порывом все резче, все злее. Джура идет, втянув в плечи голову, наклонясь вперед; замри сейчас ветер, и Джура ткнется носом в песок. Песок мягкий, текучий, в нем вязнут ноги. Джура с усилием вытаскивает их... Тяжело... Повернувшись спиной к ветру, Джура стоит секунду-другую, словно решаясь. Потом торопливо шарит по карманам и, сбросив на песок стеганку, uiafaeT дальше. Малость полегче, но двигаться теперь надо без остановок, не то застынешь. И хоть ноги гудят, просят отдыха, Джура гонит себя вперед. Он должен идти...

«Только минуту, одну минуту — и дальше», — говорит себе Джура, опускаясь на студеный песок. Должно быть, он задремал, потому что стало очень зябко... Все тяжелее переставлять ноги, все труднее бороться с ветром. Некстати вспомнилось, как говорили старики: «Птица летит через Кызылкумы — теряет крылья, человек идет через Кызылкумы — теряет ноги». Но где же Газли? Куда запропастился поселок? Только ночь, песок, ветер,.. Что это, огонек? Или просто померещилось? Шире шаг. Огонек! Даже два. Пять... Газли! Ветер не подвел... Еще каких-нибудь километра три-четыре...

Наперерез Джуре, пронзая вязкую темноту, летят лучи — прожекторы.

— Стой!.. Стой!.. В Бухару? Подвези, друг, вот так надо...

Резниченко сердито бросил трубку на рычаг. — Подведем итог, Джура... В управлении мы ничего не добились: деталей таких в запасе нет, а с КрАЗа снимать не разрешают. Можно сделать

4