Вокруг света 1964-01, страница 41

лепием, и грабители начали, не боясь обвала, подрываться во все стороны, отчего вырытая ими яма превратилась в катакомбу. Кости рук они вышвырнули на самый верх, ребра и позвонки разбросали так, что некоторые из них прилипли к противоположным стенкам могилы, ноги покойника они переломали и раскидали. На одной из бедренных костей зеленел отпечаток какого-то большого бронзового предмета, разумеется, унесенного грабителями. Вместе с костями ног грабители раздробили своими заступами на несколько частей большой железный нож: должно быть, разозлились, что он заржавел и потерял для них свою ценность.

Примерно такая же картина в других курганах: хорошо видно, как желтый песок заполнения отличается от светлого песка, наметенного ветром в грабительскую воронку.

Под небольшой насыпью оказалась внушительных размеров яма. Ее западный край был каким-то рваным, неопределенным и доставил Светлане много волнений и огорчений. Проклятые грабители!

Зато именно здесь, еще не успев углубиться в погребальную каме.ру, Светлана сделала свою первую находку.

— Везет же ей! Пять прекрасных стрел, — говорил Лоховиц.— Можно считать, что ее курган уже оправдал себя. Стрелы дают дату.

Собственно говоря, это не стрелы, а только их наконечники. Ведь тростниковые древки с пестрым оперением давным-давно истлели. Трехперые втульчатые бронзовые наконечники стрел скифского типа, как их называют в научных отчетах.

Наконечники, лишенные древков, напоминают пули. Острые,

Никто не впадает в отчаяние: мы заранее знали, что без грабителей не обойдется. Знали мы и то, что как бы ни был ограблен курган,- а, глядишь, перепадет что-нибудь и на нашу долю. Ну, хотя бы следы погребального обряда. Или тот же костяной ножичек. Или стрелы, которые Светлана подобрала на самом краю могильной ямы, — верно, грабители обронили, когда вылезали оттуда.

6

С ветлана первая спустилась в могильную яму. Это и не мудрено. Курганчик у нее сохранился на высоту в каких-нибудь двадцать сантиметров. Казалось, что она быстро с ним управится. Но сразу начались трудности. Пришлось ножом и кисточкой расчищать какие-то белые пятна. Белые, с сиреневым оттенком. Это были следы истлевшего тростника.

злые, совершенно стандартные, отлитые в одной и той же литейной форме, такого-то калибра, такой-то дальности боя. Зеленые от купороса и прохладные от земли, из которой они сию минуту извлечены.

Они лежат на моей ладони, как пули, такие же маленькие, словно игрушечные, даже красивые благодаря своей жестокой целесообразности, такие же летучие. Разница лишь в том, что рука ощущает не круглые бока, а три тонких, как бритва, выступа, сливающихся у острия, не тяжесть, а легкость, почти невесомость: в этом отношении наконечники стрел похожи скорее на отстрелянные гильзы.

Стрела с трехперым наконечником легко впивается в тело. Зато выдернуть ее из раны — дело трудное и болезненное: мешают торчащие выступы. Втулка у наконечника узкая, вынешь древко,

а наконечник останется в ране. Как остается пуля, застрявшая в кости или в тканях человеческого тела. И если человек выживал, несмотря на то, что стрелы скифского типа обычно были отравлены, он долго носил в себе вражескую стрелу. Лоховиц, раскапывая сакские курганы неподалеку от здешних мест, увидел однажды скелет с наконечником стрелы, застрявшим в коленной чашечке, за долгие годы он покрылся костным наростом. Эта стрела сделала злополучного скифа при жизни хромым, а спустя тысячелетия помогла археологам датировать его могилу.

В час битвы стрелы, как и пули, свистят, возбуждая одни и угнетая другие сердца. Но обычный свист стрелы, должно быть, казался скифам недостаточно пронзительным и зловещим. И наконечники стали делаться со специальным отверстием, превращавшим стрелу в свисток. Можно представить, какая музыка звучала над полем боя.

Бронза и в наши дни остается дорогим металлом. Скифские ювелиры отливали из нее и серьги, и всевозможные бляшки с изображениями реальных и фантастических зверей и птиц, и большие тонкие зеркала. Все это, надо думать, ценилось высоко, хранилось бережно и, наверное, передавалось из поколения в поколение.

Из той же бронзы, теми же мастерами, с той же ювелирной тонкостью отливались наконечники стрел. Но прекрасные изделия из дорогого металла предназначались для того, чтобы в буквальном смысле слова быть выброшенными на ветер. В погоне за живыми целями они рассеялись, разлетелись по всему пространству степей и пустынь от Алтая до Дуная.

Как-то скифы решили узнать число своих воинов. Для этого у каждого из них взяли по стреле, свезли эти стрелы со всех концов степи и пересчитали.

Должно быть, их было очень много. Во всяком случае, я видел скифские стрелы во всех краеведческих музеях нашего юга. Я не только откапывал, но просто подбирал их с земли, как подбирают потерянную вещь, и в кучугурах, барханных песках нижнего Приднепровья, и у реки Молочной, где даже тяжелые бои прошлой войны не могли до конца стереть следы безвестных войн далеких веков, и на берегу пересыхающей летом казахской речки Сагыз. и рядом с вышками эмбинских не(Ь-

3*