Вокруг света 1964-01, страница 42

тепромыслов, и у подножья каракумских песчаных гряд.

Словом, стрелы скифского типа — самая обыкновенная, я бы сказал, даже заурядная находка.

7

Стрелы ушли из нашего мира, они принадлежат древности. Но их полет продолжается. Отнимите, скажем, у поэзии, у языка образ летящей стрелы, и мы станем беднее.

Не только в поэзии, не только в языке, но и в повседневном обиходе, в промышленности и в науке мы не можем обойтись без стрел.

Форма стрелы, как уже сказано, в высшей степени целесообразна и, следовательно, совершенна: острый угол наконечника, рассекающего воздух, прямое узкое тело древка, изящный рисунок оперения, служащего рулем в прямолинейном полете. <• А совершенная форма способна пережить и свой предмет и то действие, в котором и ради которого она рождена.

Стрела может не только лететь к цели, но и, оставаясь неподвижной, указывать на нее. Не только свистеть, но и говорить.

Язык стрел категоричен. Они предпочитают обращаться к нам в повелительном наклонении. Стрела, положенная древним охотником или разведчиком, говорила тому, кто шел следом: «Иди сюда» или «Смотри сюда». Сломанная стрела приказывала: «Поверни сюда». Но ведь для этого в общем-то не нужно самой стрелы, нужна лишь ее видимость, ее форма.

Вот и мы живем в мире нарисованных стрел, которые не летят к цели, а предлагают сделать это нам самим, стрел, которые говорят с нами и указывают путь.

А множество тонких стрелок научилось слышать, вздрагивать, ходить по кругу в наших приборах, указывая на действие таких сил природы, какими в древности позволялось владеть лишь божествам и героям волшебных сказок.

Однако язык стрел не всегда столь ясен. Особенно если стрела заменяет слово в целой фразе или фразу в послании.

8

О чем же говорят Светланины стрелы?

Пока их можно считать не словами, а только буквами. Как по начертанию букв узнают, в какую эпоху написан документ, так и по форме наконечников стрел, по тому. сколько у них граней, «перьев» или лопастей, как выглядят втулки или черешки, которыми наконечник скрепляется с древком, и т. п., археологи устанавливают дату стрелы и вещей, найденных вместе с нею.

Светланины стрелы датируются пятым веком до нашей эры.

Значит, точно такие же стрелы с этими вот трехперыми втулчаты-ми наконечниками могли попасть во время войны персов со скифами к Дарию Гистаспу, неся в себе угрозу и предостережение. Они были как бы фразой в предметном письме, отправленном скифами персидскому царю.

Стрел этих, как сообщает Геродот, было ровно пять. То есть столько же, сколько нашла Светлана.

А что, если и эти пять стрел представляют собой послание? Что, если они не потеряны грабителями, а нарочно положены кем-то на край могилы? Вдруг они тоже означают предостережение и угрозу? «Если ты посмеешь нарушить покой гробницы, то наши стрелы рано или поздно настигнут тебя и отомстят». Но я не решился даже высказать вслух свою догадку. Я не мог не видеть, что «грабительская дудка» занимает почти всю могилу. Правда, к двум стенкам погребальной камеры все-таки прилегают светло-сиреневые остатки провалившейся тростниковой кровли. Между ними и стенками может оказаться нетронутая полоса. Однако грабители, как уже сказано, точно знали, где что лежит. Конечно, они взяли все, что могли, и потеряли только пяток стрел. Нельзя было поверить, что на сей раз наши хищные предшественники просчитались.

9

Раскопки кургана начинаешь, стоя в полный рост, а заканчиваешь, силя на корточках и полулежа. Начинаешь, глядя вдаль. Заканчиваешь, уткнувшись в землю. Начинаешь широким взмахом лопаты. Заканчиваешь осторожными движениями кисточки и скальпеля.

Буквально с каждым шагом, с каждым этапом раскопок поле

твоего зрения постепенно сужается.

• Ты отрезаешь от насыпи, как от каравая, половину или четверть. Остальное пока не должно тебя интересовать. Все идет, как в игре «Тише едешь — дальше будешь». Копать приходится скорее не вглубь, а вширь. Копнешь на лопату или, как обычно говорят, на штык, а дальше углубляться не смей, пока на всей четверти или половине кургана не дойдешь до этого уровня. Теперь нужно как следует поскоблить лопатами получившуюся площадку: нет ли в песке каких-нибудь пятен, оттенков, линий. Выровнял, осмотрелся, можешь идти вглубь еще на штык.

Так ступень за ступенью доби-. раешься, наконец, до поверхности древней почвы. Вот они, долгожданные пятна, линии и оттенки. На заглаженной лопатами и разметенной щетками площадке возникают очертания могильной ямы. Стоп! Бери в руки планшет и карандаш, попроси кого-нибудь стать у нивелира, черти разрез. А теперь начинай все сначала, раскапывай штык за штыком вторую половину кургана. И не забывай всякий раз втыкать в ту же самую точку железную шпильку, обозначающую центр.

Где же та даль, которая совсем недавно окружала тебя? Со всех сторон кучи отвала, земляные валы и пирамиды. Зато у твоих ног полностью очерченная погребальная камера (эх, если б не «грабительская дудка!»).

И опять все как будто бы начинается сначала. Снова кладешь компас, снова тянешь шпагат через центр вдоль или поперек могильной ямы. Снова берешь себе половину и начинаешь копать больше в ширину, чем в глубину: двадцать сантиметров — зачистка, двадцать сантиметров — опять зачистка. И вот ты ушел в моги-лу по колено, по грудь, по плечи, с головой, вот уже тебе нужна

36