Вокруг света 1964-05, страница 34

сали играть под крону большого дерева. В большинстве семей едят два раз в день — утром и вот в это время.

...Места, через которые мы едем, вошли в историю национально-освободительного движения Судана и всей Африки.

Здесь, на юге, родился Али Латиф, ставший потом офицером англо-египетской армии. В 1921 году он организовал так называемое Общество объединенных суданских племен Юга, которое развернуло движение против господства англичан, выдвинуло требование о предоставлении Судану независимости. Динка гордятся Латифом, не забыли его заслуг перед страной, они называют его именем детей.

Чтобы попасть в Джубу, надо было выхлопотать себе специальное разрешение. Здесь неспокойно: колонизаторы не теряют времени и всячески стараются расшатать устои молодого независимого государства. Агенты Запада то подбивают племя лотуко потребовать присоединения к Уганде, то подбрасывают по недорогой цене английские контрабандные товары, чтобы создать мнение, будто суданские промышленные товары хуже и дороже английских.

К англичанам, сеющим смуту, подключились и бельгийцы, вышибленные из Конго.

Монахи и монашки из Италии, Бельгии, Франции, Австрии, посланцы английской церкви, представители американских благотворительных организаций и обществ прочно обосновались здесь. В одном из районов даже объявилась — неждан-но-непрошенно — американская организация по... «борьбе с гиацинтами на Ниле». Эта «миссия», похожая больше на военный десант, имеет в своем распоряжении собственные самолеты.

Совсем недавно правительство Судана приняло решение выслать из страны три сотни миссионеров, которые под видом «спасения душ» занимались провокациями и подстрекательством.

...От суданской Джубы до Аба, местечка, расположенного уже на территории Конго, всего 225 километров, но это расстояние мы преодолевали весь день. Вот и сейчас пришлось остановиться: впереди, метров за сто от автомашины, прямо на дороге появляется стадо обезьян. Вожак, словно не замечая нас, медленно, важно идет позади стаи, лишь ворчаньем показывая, что он недоволен появлением человека. Резкий прыжок — и все семейство уже на высоченном дереве — сидят, висят, кувыркаются и прыгают с ветки на ветку.

Над болотом в нескольких шагах от нас вспорхнули утки. Может быть, они из последней партии, отправляющейся после зимовки в Судане к нам на север. Я кричу им вдогонку, посылаю с ними привет на Родину.

Вон там за бу, необычайно высо

ким тростником, плотной стеной стоящим в воде, начинаются заросли нильской капусты. Ее стебли бесконечны, они зелеными змейками пересекают русло реки, держась на листиках-поплавках. Нильская капуста перемежается еще какими-то неизвестными ни мне, ни моему спутнику лопушистыми растениями. А все вместе образуют сэдд — настолько плотную зеленую запруду, что по ней могут ходить птицы. Позже в одной из книг, посвященных Нильскому бассейну, я прочел, что по сэддам проходят даже слоны. Однако подтвердить этого не могу: не видел сам подобной картины, столь эффектной и столь... маловероятной!

Над высокой травой и не очень высоким леском возвышаются баобабы. С их ветвей на салатного цвета жгутах свисают плоды. Они крупные — в две сложенные мужские ладони. Поверхность у них ворсистая, мягкая, плюшевая.

Монументальный с виду баобаб — довольно никчемное дерево. Ствол его, порой в десять и более обхватов, ни на что не пригоден. Сбитые бурей гиганты занимают огромную площадь, загораживают тропинки и дороги. Изредка крестьянин отпилит кусок баобаба — вместо кадки: ведь внутри дерево полое. Несъедобны и плоды баобаба. Но в красоте этому дереву не откажешь: баобаб господствует над всей местностью, и порой кажется, что он выше горы Иматонг, отроги которой виднеются слева.

Здесь мало обработанных участков земли. Увидишь изредка лишь две-три грядки с культурными растениями, крохотную полянку, вскопанную и приготовленную для посева. Мотыга земледельца не в состоянии обработать массивы этой плодородной, но дикой земли.

...Все чаще попадаются пешеходы. Мужчины и женщины идут на рынок в местечко Ей. Останавливаемся. Через мгновение кузов машины загромыхал под ногами танцующих детишек. Так мы и въехали в Ей, прямо на базарную площадь. Базар шумел, и даже палящее солнце не сдерживало пыла торговцев. Трудно было отличить местных «бизнесменов» от покупателей: все они одеты одинаково. Редкий участник этого торжища имел на себе брюки или рубашку. Чаще всего люди довольствовались одним — или брюками, или рубашкой.

Вот о чем-то горячо спорят два человека. Один — продавец аистов, выточенных из коровьих рогов, другой, в длинном плаще с торчащим кверху воротником, не похож на покупателя. Он то развязывал, то вновь завязывал узлы на какой-то тряпке. Шофер пошел разузнать, в чем у них дело.

Подошел улыбающийся шофер и рассказал о двух загадочных собеседниках. Они охотники, давние знакомые. Несколько лет назад вместе убили слона, и с тех пор их дружба расстроилась. После того как разделили мясо, каждому стало казаться, что родня другого сумела получить лучшие куски. Никак не могли поделить поровну и деньги, вырученные от продажи клыков. С тех пор и не прекращается тяжба.

Оба они неграмотны. Счет знают только до двадцати — ведь у человека на руках и на ногах двадцать пальцев. Вот они и не могут выяснить, кто кому и сколько должен. Один из охотников завязал на тряпке узлы — напоминание, что он должен при встрече со своим бывшим товарищем вести разговор по нескольким пунктам. Первый — об обещании вернуть два пучка волос из слоновьего хвоста — из них делают кольца, плетут браслеты, которые, как верят, охраняют женщину от всяких дурных влияний. Второй узел напоминает о том, что пора бы ему получить обратно данный лет пять назад взаймы талер.

Я переспросил:

— Талер? Какой талер?

-— Талер Марии Терезии. Говорят, эта мадам была какой-то важной особой в Европе...

Ей был последним крупным населенным пунктом Южного Судана. Через несколько километров мы увидели черно-белый шлагбаум.

И опять дорога. Из деревушек навстречу нашей машине высыпали люди. Остановились. Подошедшая женщина просила их взять с собой в Конго. Шофер согласился:

— Давайте возьллем их! Пешком им придется идти целый день...

Крытый кузов нашей машины был пуст, если не считать моего чемодана. Пассажиры начали бегать по тропинке от машины к деревушке и обратно, принося с собой мешки, кошелки, фрукты; убедившись, что еще осталось место, они набили кузов вязанками дров. Такой веселой гурьбой отправились к границе.

Еще шлагбаум, это уже территория Республики Конго. Проверка документов, и наша освобожденная от мешков и дров машина двинулась дальше. Женщины стояли на дороге около вязанок дров и махали мне руками. Шофер повеселел: скоро его родина, конголезское местечко Аба.

Граница оказалась простой, деревенской — совсем не та Африка, что рекламируется туристскими проспектами, как «земля рычащих львов и быстроногих аьтилоп, охотничьих экспедиций — сафари и отравленных стрел».

Заболоченные леса, речки, теряющиеся в болотах,— где-то здесь начинаются истоки Нила. Семейство из придорожной суданской деревушки.

Фото Н. ХОХЛОВА

32