Вокруг света 1967-01, страница 14

Огромные торосистые льды, лениво кружась, устраиваются у кормы. Надо выбираться отсюда. Надо отойти назад и обойти это толе. Капитаны в Арктике говорят: «Путь назад — тоже считается продвижением вперед». Такова полярка. Надо двигаться. Непременно двигаться.

И опять в радиотелефоне звучит голос «Москвы»:

— «Тайга», «Амурсклес», «Готский»... Обстановка здесь лучше, можно побыстрее...

Теперь «Москву» запрашивает вертолет:

— Иван Семенович, можно -садиться или посмотреть дальше?

— Видимость хорошая. Посмотрите дальше...

Неожиданно под корпус «Г отского» попала

льдина, приподняла судно в 14 000 тонн, выскочила у середины корпуса и показала свои страшные габариты. Да, с такой штукой надо осторожно. Под винт попадет — не дай бог.

— Иван Семенович, чем ближе к берегу пойдете, тем легче будет, — передает на флагман летчик.

— Хорошо. Давайте на посадку. Вы заработали, бочку пива.

— Когда за пивом?

— Делайте посадку... Решим в рабочем порядке.

Впереди по курсу темную завесу облаков то и

дело полосует молния. Полил дождь. Говорят, что это хорошо, это разрушает лед. «Можно и покурить». Суда прибавляют ход.

И тут сквозь шум машин, скрежет льда я услышал, а вернее — почувствовал какое-то живое дыхание: за бортом, положив клыки на льдину, смотрел на меня огромный морж. Потом мне показалось, что я вижу в тумане целое стадо. У моржей сейчас брачная пора, и они двигаются на остров Врангеля. Там их лежбище.

У подхода в пролив Лонга «Москва» приказала застопорить машины. Кажется, она влезла во льды. Ждем. Стоять опасно: льды по-хозяйски устраиваются в винтах, закладывают корпус. За кормой видно, как лед сжимается, закрывая только что пройденный отрезок. Даем задний ход, самый малый.

— Когда запустите машину, Янович? — спросил капитан вошедшего глзвмеха.

— Через полчаса.

— Хорошо.

Глэвмех постоял. Он выглядел усталым.

— Надо письмо писать, Владимир Антонович, на завод. Конечно, при обкатке нового судна всякое бывает, но тут хитрая неполадка попалась. Даже Петрович не сразу сообразил, в чем дело, а он человек опытнейший. Пожалуй, судостроителям следует исправить конструкцию цилиндра.

Капитан кивнул.

— Ну что ж, подготовьте письмо. Отправим.

Прошел час. Туман все плотней и плотней. И хотя

ветер слабый, два балла, на душе тревожно, кажется, что мы попали в ловушку. Свободные от вахты то и дело поднимаются на верхнюю палубу, заглядывают в рубку, но не задают никаких вопросов...

— Включу локатор, — бормочет старпом, — а то вдруг соседи двинутся, чем черт не шутит... Вой-цеховский, включите носовой прожектор, — снова ворчит он, — а то уж даже корму «Амурсклеса» не видим.

Капитан все время смотрит в иллюминатор.

Вот он протягивает руку и нажимает на носовой сифон, и впереди идущие тут же ответили громким продолжительным гудком.

В 18 часов 15 минут в проливе Лонга на широте 69 градусов 43 минуты, на долготе 177 градусов 25 минут легли в дрейф.

В рубке собрались штурманы, помполит, глав-мех...

Помполит подошел к судовой трансляции и взял микрофон:

— Внимание, внимание, через пятнадцать минут состоится комсомольское собрание... Повторяю...

В рубку вошел Жуков и подошел к капитану:

— Товарищ капитан, разрешите мне следить за сжатием?..

— Да, только оденьтесь потеплее...

— Владимир Антонович, — вмешался помполит, — Жуков должен быть на собрании.

— Когда понадобится, вызовите.

— Хорошо... Вы не хотели бы присутствовать?

— Какая повестка?

— Разное и Жуков.

— Ну, когда будет Жуков, позовите...

— «Москва», я «Москва». Всем судам: руль держать свободным. Следить за сжатием.

Я уже знал, что если застопорить руль на такой «стоянке», то от ударов льда его может сломать, и поэтому он должен находиться в свободном состоянии...

П осле ужина я поднялся на самый верх — в ходовой мостик. За три часа мы сдрейфовали на 2—3 мили. Это было опасно: нас прижимало к берегу. Туман расступался, становился менее плотным. Слышен стук машин. Это «Баскунчак» с его небольшой осадкой проворачивает винты, чтобы их не заложило льдом.

Прямо по курсу — корма «Амурсклеса», льдины облепили его, а одна прямо лезет на палубу с левого борта. Одно поле нагоняет другое, и похоже, что поля, кружась и вращаясь, двигаются навстречу друг другу. Я знаю, сжатие не происходит на большой площади сразу. Давление перемещается в массе льда, подобно движению волн. Вот ^Готскому» пока «везет». Судно испытывает сжатие только в носовой части. Видно, как нос приподнят. А в кормовой — лед спокоен. Бывает и так, что кто-то вообще не испытывает сжатия, а кто-то принимает его сполна...

Открылась дверь рубки. Один за другим вошли капитан, помполит, старпом. Кончилось собрание. По лицам трудно что-либо понять. Жуков, тоже явившийся на вахту, серьезен. Он быстро прошел к штурвалу, и вот он уже стоит, глухо повторяет и выполняет команды. Мне хочется спросить у кого-нибудь, чем все кончилось, но все молчат — и как-то неудобно это молчание нарушать. Поэтому я пошел в кают-компанию послушать, о чем говорят там.

Там говорили о футболе. Первенство мира! Репортажи по местному времени передают в пять-шесть утра, но разговоры идут весь день. В кают-компании собрались почти все болельщики, свободные от работы.

Я подошел к Тане.

— Ну что там с Жуковым решили?

— Выговор...

12