Вокруг света 1967-09, страница 6
совершенного советским летчиком, перелета по маршруту Москва — Нижний Новгород — Казань — Самара — Нижний Новгород — Москва. Затеянный в разгар гражданской войны, перелет преследовал отнюдь не спортивные цели. Задача его была очень важной — испытать новое горючее, изобретенное самим Россинским. За десять лет до революции, студентом, Россинский пришел в авиацию. Он сконструировал и построил планер, занимался у Жуковского, а потом перешел на завод «Дукс» и стал одним из первых в России летчиков-испытателей. После Октябрьской революции Россинский безоговорочно встал на сторону Советской власти. Как опытного и талантливого авиатора, его сделали председателем Военно-революционного комитета по авиации. Советской власти в наследство от царской России досталось три сотни самолетов самых различных марок и без запасных частей. У большинства из них скорости были малы и прочность невысока. Россинский отвечал за то, чтобы самолеты взлетали, чтобы мастерские изготовляли к ним запасные части, чтобы машины вовремя ремонтировались и даже строились — зачастую из обломков старых аппаратов. Наконец, его заботой было и топливо. А достать его в те нелегкие годы было трудно. И Россинский — человек изобретательный — нашел своеобразный выход из положения, он составил горючую смесь, которая могла заменить бензин. Правда, поначалу летчики скептически отнеслись к изобретению Российского, поэтому лететь на новой смеси пришлось ему самому. Кончился этот перелет удачно. Командование объявило Российскому благодарность... И вот тут-то нужно сказать о втором обстоятельстве, сделавшем небольшой митинг в Канавинском авиапарке событием знаменательным. Памятный подарок от имени коллектива вручил пилоту крепкий коренастый парень, пришедший в Красную Армию добровольцем, — слесарь авиапарка Валерий Чкалов. КАК ОТКРЫВАЮТ НЕБО Это был один из самых ранних наших перелетов. Он предшествовал беспосадочным полетам через страну и через полюс. Нужно было узнать, на что способен новый самолет АНТ-4. В какой-то мере это была проверка и общих успехов нашей авиации, ее дебют в международном масштабе. Конечно, самый удобный — по глобусу — путь в Америку лежал через Европу. Но тогда, в 29-м году, он был непригоден. Лететь надо было не над глобусом. Слишком много было на пути враждебного неба, поэтому решено было лететь через Сибирь. В Омск следовало прибыть засветло, но не для того, чтобы знакомиться с городом, — просто ночные полеты и ночные аэродромы были тогда мечтой. Вот почему еще до восхода солнца самолет вырулил на линию костров и ушел в августовское небо. Перелет начался. И поначалу хорошо, если не считать строптивости одного мотора. После посадки в Красноярске он никак не хотел запускаться. Все же запустили. Впереди была Чита. До нее оставалось еще три часа лета, а самолет окружала ночь. Луна, сначала сопровождавшая его, спряталась у Яблонового хребта. Наступила полная темнота. За полчаса До Читы, когда там уже готовили костры для посадки, в кабину штурмана влетел бортмеханик: «Бензин кончается!» Почему это случилось? Его должно было хватить еще часа на полтора! Все это так и осталось тайной. Через пять минут моторы встали, и началось падение в ночь... Америка стала еще дальше, чем была в начале полета. Экипаж прорывался через тайгу, и далеко позади лежал разбитый АНТ-4, такой же темный, как ночные тени леса. Мастерство пилота, прочный фюзеляж да, пожалуй, деревья спасли людей. Прорвать меридианы не удалось. Словно собранные в пружину, они теперь отбрасывали экипаж назад. Без самолета. Тайга оставила его себе. Они вернулись в Москву 22 августа. Но на другое утро... «На рассвете самолет «Страна Советов» возобновил свой перелет в Нью-Йорк, — писала «Правда»... — Экипаж самолета тот же: командир воздушного корабля Шестаков, морской летчик Болотов, аэронавигатор Стерлигов и бортмеханик Фуфаев...» Снова все началось «от печки»... Их было всего Два — АНТ-4-х. Сейчас они летели на последнем. С капризными моторами БМВ-б немецкой фирмы и без радиосвязи, с устаревшими разномасштабными картами и без таких привычных теперь устройств, как автопилот или радиокомпас... Даже без парашютов! К тому же в Хабаровске машину нужно было превратить из колесной в гидро, а после океана снова в колесную. Для этого в Сиэтле дожидалось запасное колесное шасси, а в Хабаровске... В Хабаровске их подстерегала пресная вода. Обыкновенная пресная вода Амура! Поплавки испытывали на Черном море, а вода там плотнее амурской — и здесь самолет не мог взлететь, вода не отпускала его. Выгрузили все, что только можно, а он все равно не взлетал. Последней жертвой воде была часть горючего — рискованная жертва! Из баков капля за каплей выливались будущие километры полета, и только абсолютно прямой курс мог спасти положение. Это при боковых-то ветрах... Но зато — прощай, пресная вода! Уйдя от родного берега, самолет должен был пройти 1100 километров над открытым морем и выйти на островок Атту. Промахнувшись, он уже никуда прилететь не мог, только в волны — не хватило бы горючего. С борта все чаще падали навигационные бомбы — так измерялся снос. Но ошибка все копилась и копилась. Самолет нес ее в себе. Только в середине пути удалось подняться выше облачности, и курс был исправлен по Солнцу. Первым остров увидел Болотов. Но и здесь не повезло. Ветер сделал бухту Чичагова ловушкой. Три дня он дул в море. Машина все пыталась взлететь и не могла — ветер был попутный. Его бы в небе, а не на воде! Наконец природа пришла на помощь... тайфуном. Нет худа без добра — тайфун помог подняться и долгое время дул в хвост. Скорость увеличилась почти вдвое. Но вошли в полосу дождей. Струи хлестали в открытые кабины, и самолет швыряло над волнами... Единственный раз он летел в солнечную погоду лишь на следующем отрезке пути. А впереди была Ситка, это уже в Америке, и опять туман, дождь... Волны ходили под самыми крыльями, когда вдруг забарахлил левый мотор. Болотов чудом держал самолет на 50—100 метрах. Садиться на штормовое море — это была смерть... «Представитель Амторга в Сиэтле сообщает, что на стр 6 ► 3 |
