Вокруг света 1967-10, страница 63
в голубовато-серой жаркой дымке — горы. Во всю ширь из конца в конец до самого горизонта плавными переходами исчезают они, растворяясь, сливаясь с небом. В горах разбросаны шурфы и штольни, а то и просто ямы бывших копей. Полсотни лет назад в них корпели горщики, искали либо яшму, либо какие иные редкие камни. Сколько страстей здесь кипело, сколько призрачных богатств словно бы давалось в руки, а потом уплыва- спокойная и торжественная, то буйная. Мы в машине едва взбираемся по крутому склону, Но вот мотор заглох Мы ждем, когда он остынет. Впереди еще более трудный подъем, почти под сорок пять градусов. Поехали... Взобрались до половины — и вдруг услыша ли: мотор снова начинает глохнуть. По обе стороны обрывы кустарник и лес. Нел и машина пройдет назад хоть три-четыре метра, ее уже едва ли остановишь... Петр отпустил сцепление, Когда ходишь по лесу, вдоль озера или в горах, невольно охватывает чувство азарта. Где-то под ногами сокрыты удивительной красоты камни, и хочется найти хоть один. И все время не оставляет такое чувство, что они рядом... Надо только задрать голову, сильно прищурить глаза — и увидишь плотную густую зелень с голубыми прожилками неба и черными жилами веток — и перед тобой яшма. А вот другой ее цвет: снова прищурил глаза — и чуть ниже коричневые стволы со ло по прихоти хозяйки местных гор, а чаще из-за хитрости здешних Приваловых! Тишина. Ранним утром из хаток своих вылезают бобры и плывут, неслышно рассекая гладь, исчезая в прибрежном тумане Вот на каменный мыс над озером выходит девушка, останавливается на самом краю, будто собираясь нырять, и стоит, закинув руки за голову, долго смотрит на горы... Неподалеку, на высохшей березе сидит орел. Хозяин. Спокойный и величавый. Что-то есть в русской природе такое, чего и не выскажешь. Какая-то задушевная грусть, сила и простота. Смотришь вокруг и понимаешь, откуда душевная широта русского человека. Природа то нажал тормоз, но машина потихоньку начала пятиться. Петр до отказа взял на себя рычаг ручного тормоза. Машина сползает. — Попробуем удержать, — спокойно сказал он. Еще раз нажал педаль ножного, потом снова взялся за рычаг ручного тормоза и с такой силой потянул его на себя, что мне показалось, что рычаг прогнулся: дальше ему двигаться было некуда... Но нет, где-то что-то еще осталось. Петр все тянет и тянет на себя, и мы с облегчением замечаем выпорхнувшую и тут же улетевшую улыбку с его лица. Машина встала. Вот так, наверное, было и на войне: «Попробуем удержать». И держали. А потом улыбка... сен. Они сливаются в плотную — коричневую с желтым — стену. И в отличие от камня в ней тепло солнечного дня и запах леса. Или стволы берез и осин создают вдруг в лучах солнца необычайно нежный и хрупкий, с блестками от первых капель дождя на коре и листьях, новый цвет. И наверняка где-то в земле лежит воплотившийся в камень кусочек этой природы... На озере лучи солнца играют на легкой от ветра ряби; и кажется, солнечный дождик бежит по воде к середине озера и там, сливаясь в желтый искрящийся поток и застывая, опускается на дно слитками солнечного камня... Надо только прищуриться. У берега вода еще спокойная, 59 |
