Вокруг света 1968-03, страница 58

Перед нашими глазами вставали то розовые облака олеандров, то багровое пламя цветущих гранатовых деревьев. На одном из участков девственного леса деревья до самых вершин обвивали ипомеи, разукрасили их сверху донизу большими колокольчиками, висящими иногда попарно, а иногда целыми гроздьями. Красивая, замечательная картина, когда смотришь на них вблизи! Но повсюду маячит унылый кедр, он занимает преобладающее место среди зелени. Как скучно выглядит кедр, замечаешь не сразу, это можно понять только по контрасту, когда изредка попадается лимонное дерево в его глянцевом, ярко-зеленом наряде.

Одно резко выделяет Бермуды как тропическую страну, — так было по крайней мере в мае — это лишенный блеска, слегка увядший, но веселящий глаз ландшафт. Чтобы увидеть лес в свежем, великолепном убранстве сверкающей зеленой листвы, как бы охваченный бурной радостью жизни, лес, который может заставить вас кричать или плакать от восторга, надо побывать в странах, где лютая зима.

Мы видели много цветных фермеров, которые вместе со своими женами и детьми убирали на полях картофель и лук, и все они, если судить по внешнему виду, живут в полном довольстве и достатке. Мы не встречали нигде на этом солнечном острове ни одного мужчину, женщину или ребенка, который казался бы необеспеченным, чем-то недовольным, огорченным. Такая монотонность скоро нам сильно наскучила, даже хуже. При виде целого народа, пресмыкающегося в довольстве, можно прийти в бешенство. Мы почувствовали, что в этой общине чего-то недостает — чего-то смутного, не

определенного, неуловимого, а все же недостает. Мы довольно долго думали над этим и, наконец, доискались — недостает бродяг. Пусть они едут сюда, прямо сейчас, все, сколько есть. Это для • них девственная земля. Проезд стоит дешево. Каждый истинный патриот в Америке поможет им купить билеты. Мы могли бы уступить целые полчища этих замечательных существ. Они найдут здесь восхитительный климат и доверчивых, добрых людей. Картошки и лука хватит на всех. Радушный прием ждет первую партию прибывших, уютные могилы — вторую.

В то время копали ранний розовый картофель. Позднее собирают еще один урожай другого сорта, его называют гарнет. Мы покупаем их картофель по пятнадцати долларов за бочку (в розницу), а эти цветные фермеры покупают наш за бесценок и питаются им. В Гаване могли бы так же выгодно обмениваться сигарами с Коннектикутом, если бы догадались.

На бакалейной лавке у дороги вывешено: «Нужен картофель». Наверно, писал ничего не знающий чужеземец. В тридцати шагах он нашел бы его сколько влезет.

Остров совсем маленький. Однажды на сельской дороге впереди нас ехал какой-то человек, его лошадь едва тащилась. Я предложил его обогнать, но наш возница сказал, что ему осталось недалеко. Я не мог понять, откуда он это знает, и решил подождать и посмотреть. Скоро этот человек в самом деле свернул с дороги. Я спросил:

— Как вы догадались, что он свернет?

— Я знаю этого человека и где его дом.

Тсо стр. 9

Висят над водою пестрые крылатые рыболовы величиною со скворца — очень забавные птички. У них непропорционально большая голова с длинным черным клювом; и когда они, судорожно трепеща крылышками, останавливаются в воздухе над водою, высматривая рыбу, кажется, что опущенная голова перетягивает легкое туловище и птица вот-вот опрокинется. Так оно и случается: голова перетягивает, рыболов опрокидывается и гвоздем врезается в воду. Выныривает он тотчас и, если охота неудачна, вновь повисает в воздухе, вновь опрокидывается. При более счастливом стечении обстоятельств рыболов спешит на ветку ближайшего дерева и приступает к трапезе.

Перед домиками отеля озеро, наверное, постоянно расчищают от тростника. Во всяком случае, дальше по берегу высятся целые заросли. Как и где-нибудь на Се-лигере_г он шуршит на ветру, а по длинным, узким листьям

его ползают крохотные бронзовые жучки, оставляя после себя тонкие желтые узоры.

...Мы отправились в ллавание по Ньясе. Быть может, фраза эта звучит излишне торжественно, но ведь, насколько я знаю, никто из русских до нас не плавал по Ньясе. Не берусь говорить за своих товарищей, но я чувствовал себя первооткрывателем, чуть ли не португальцем Гашпа-ром Бокарру, который еще в 1616 году вышел на реку Шире, вытекающую из озера, к берегам Ньясы. Португальцы искали' тогда удобный водный путь от среднего течения Замбези к Индийскому океану, и эту ответственную задачу поручили именно Бокарру, о котором мы даже не знаем, когда он родился и когда умер... На худой конец, я согласился бы оказаться и на месте Ливингстона, несколько раз побывавшего на Ньясе в прошлом веке и составившего первую карту озера.

Вот так. Оставалось лишь вздыхать по поводу исторической «несправедливости», но одно

то, что плыли мы в тот вечер вдоль берегов Ньясы, само по себе было великолепно.

Моторист Маруа обещал нам показать бегемотов, и мы отправились на поиски их — надо же иметь хоть какую-нибудь цель! Каждый из нас по очереди вел лодку, сменяя Маруа, и я тоже, не без внутреннего трепета, взялся за теплую рукоять руля.

Бегемотов мы не нашли, как ни старались. Видели лишь крупных белых орланов с угольно-черными крыльями, белых и черных цапель, бакланов и пестрых «опрокидывающихся» птиц-рыболовов.

Вода была сине-темной, совсем непрозрачной, .и дно не проглядывалось даже на мелком месте. Лодку покачивало, и нас обдавало прохладными брызгами. Мы переплыли залив Обезьян, сфотографировали деревню, возле которой росли кокосовые пальмы (надо полагать, они завезены с берега океана), и повернули обратно.

Мы не стали вновь плутать у берега и пошли напрямик.

56