Вокруг света 1968-08, страница 12

глаз, пожал плечами, дескать, «хотите проверять — проверяйте», и снова принял безразличный вид. Лишь пальцы рук, сплетясь, помимо воли хозяина, стали выделывать замысловатые фигуры. Это не ускользнуло от внимания Фролова.

— Приступайте. — сказал он чекистам.

Поначалу чекисты прощупали валики дивана, спйнку, сиденье... Заглянули в старинные часы с кукушкой... Просмотрели граммофон... Простукали стены...

Ничего.

Просмотрели рамЬ> картин и оконные переплеты... Буфет...

На лице Льва Борисовича появилось подобие улыбки. Он продолжал все также сидеть в кресле, обхватив руками большой живот.

— Нету!.. Нету у меня ничего, зря только время переводите.

— Поглядим... — неопределенно ответил Фролов и затем бросил Сазонову: — Ты ножки у буфета хорошенько проверь.

Сазонов стал простукивать ножки. Потом осторожно приподнял буфет. Отнял одну ножку, другую...

— Ну, что там? — спросил Фролов.

— Дерево как дерево, а вроде тяжелое.

Фролов внимательно оглядел ножку. Прислушиваясь, стал стучать по ней прокуренным до черноты пальцем. Был он в это мгновение похож на настройщика роялей, который слушает звучание струны. Затем поднял глаза на Федотова, укоризненно сказал:

— А вы говорили — «нету».

Перочинным ножичком поддел

фанеровку. Посыпались на стол желтые кружочки.

— Это разве золото? — пренебрежительно сказал Федотов. — На старость, на черный день берег.

— И это тоже... на старость? — спросил Фролов, вытряхивая золото из второй ножки.

А потом Сазонов принес толстую библию, и из переплета Фролов тоже вытряхнул десятка два золотых десятирублевиков.

— И господь не сохранил, — улыбнулся Сазонов.

Наконец, было проверено и пересмотрено все. Чекисты собрались у стола.

— Вроде больше ничего нету.

— Нету, нету, — закивал головой Федотов и затем смиренно спросил: — Мне одеваться?

— Не нужно, — сказал Фролов. — Мы не торопимся. Посидим вот, побеседуем. Может, вы и еще что вспомните.

Пальцы Льва Борисовича снова зашевелились.

Мирон успел уже выкурить с десяток цигарок, а из дома Сперанских еще никто не вышел. Чтобы не заснуть, Мирон начал ходить под окнами. Одно окно было приоткрыто. Мирон прислушался.

Говорил Сперанский:

КОГДА ОДИССЕЙ

— ...ЕГО ЗАСТИГЛА ПУРГА, — СКАЗАЛ АГРАНАУТ.

— Почему же, Алеша, пурга? Я рассказывал вам о климате Эллады. Какая же может быть там пурга? — сказал я, молодой старательный педагог, гордясь собой, во всеоружии точного знания.

Но ученик мой замолчал, и больше я не вытянул из него ни слова.

В учительской я повторил его фразу — как обычно, посмеиваясь, передают друг другу учителя всякие ученические нелепости, — и вдруг сообразил, какое таилось в ней многообещающее начало, какая могла получиться удивительная история. Я даже попытался сам продолжить ее, придумать другие, такие же необычные фразы — о собаках, китах, вельботах, но все они звучали не столь эпически,

как первая. «Когда Одиссей возвращался домой...»

Потом, пожив на Севере, я понял, в чем тут дело.

...Однажды я пошел со своим классом в Наукан, старое, заброшенное эскимосское селение. Жители давно оставили его, переселились в другие, лучше расположенные поселки, и теперь там оставалась только полярная станция. Была осень — не такая, как в Греции, — выпал снег, он лежал не уплотненный, не сбитый еще зимними пургами, и двадцать с лишним километров мы брели, проваливаясь, по этому снегу.

Никто не мог быть гостеприимнее, чем несколько полярников, по полгода не видящих нового лица. Но едва мы отогрелись и перекусили, ребята мои заскучали. Я вну

шил им, какое это замечательное место: крайняя восточная точка страны, и пролив, и маяк — памятник Семену Дежневу, но они были готовы теперь же возвращаться домой, хотя так устали, что последние километры почти ползли.

Отчего они, едва придя, так стремились вернуться?

Я вспомнил, как летом, когда я работал в лагере, у нас убежал мальчик лет десяти. Я отправился за ним, километров четырнадцать по берегу моря и, когда светлой летней ночью подошел к поселку, увидел, что жители его не спали; они собрались на берегу и разделывали только что привезенных с охоты моржей. Мой мальчик был тут же, помогал взрослым.

ю