Вокруг света 1968-08, страница 10

И то, что ювелир Козловский жил в таком вот дворе, подтверждало сведения Сазонова, что был он «самый замухрышистый» из всех ювелиров.

Пока Фролов и Сазонов шли по бесконечным галереям к квартире Козловского, любопытные обитатели двора переговаривались между собой.

— К кому?

— К ювелиру.

— С наганами, видать из Чеки.

— Наверное, с обыском.

— Не-ет, понятых не берут.

Фролов повернул ручку пружинного звонка.

Дверь осторожно приоткрылась.

— Ну-ну, открывайте! — потребовал Сазонов, стараясь, чтобы голос его звучал властно.

...Низенький, с острыми смышлеными глазками человек ввел Фролова и Сазонова в комнату. Фролов бегло окинул ее взглядом. Ничего примечательного не было: старинный буфет, овальный стол в окружении стульев, диван под чехлом. Возле стены, зябко кутаясь в платок, стояла пожилая женщина.

Фролов поздоровался:

— Здравствуйте! Разрешите присесть?

— Да, очень прошу. — Козловский суетливо пододвинул стулья.

Ни к кому не обращаясь, женщина сказала:

— Вот и у Горелика так. Пришли двое, посидели. А теперь Горелик уже два месяца в Чека сидит.

Козловский всплеснул руками.

— Софа, оставь намеки!

Сазонов, нахмурившись, попросил:

— Вот что, гражданка! Тут у нас мужской разговор будет, так что давайте-ка быстренько выйдите!..

Женщина, еще плотнее закутавшись в платок, вышла.

Фролов какое-то время молча рассматривал ювелира. Тот, тоже молча, вытирал платком вспотевшее лицо.

— Мы к вам по делу, — наконец сказал Фролов.

— Догадываюсь, — улыбнулся Козловский.

— Нам нужна небольшая справка. Вы ведь, наверное, знаете всех ювелиров в городе?..

Козловский грустно покачал головой.

— Сорок лет — не один год.За сорок лет можно кое-чему научиться и кое-что узнать... Покажите мне любой драгоценный камень, и я скажу вам, какой он

воды, сколько в нем карат, сколько он стоит. Назовите мне любого ювелира, и я вам скажу... сколько и он стоит.

Фролов задумался, не зная, как дипломатичней, не раскрывая своих карт, задать интересующий его вопрос. А ювелир, посмотрев на него остренькими глазками, продолжал:

— Я понимаю, в вашем департаменте не покупают, не продают. Вы прямо говорите, что вам надо?

Фролов положил перед Козловским список.

— Здесь все ювелиры, которые живут сейчас в Киеве. Расскажите о каждом из них.

Ювелир задумался, побарабанил по столу тонкими костлявыми пальцами, потом решительно тряхнул головой, сказал:

— Хорошо. Я вам скажу, кто бы мог представлять для вашей конторы хоть какой-то интерес, — он посмотрел на список. — Самсонов — нет. Этот все сдал, да, откровенно говоря, и было у него не так уж и много... Фесенко. Хороший ювелир. Золотые руки. Но он всегда уважал закон. При царе уважал царские законы, а пришли вы — уважает ваши... Сараев! Кто не знает фирму «Сараев и сын». Москва, Петроград, Киев, Нижний Новгород. Лучшие магазины — его. Поставщик двора его императорского величества. Но... — Козловский развел руками... — все, как говорится, в прошлом. Восемь обысков — это кое-что значит. Боюсь, я сегодня богаче, чем он, хотя у меня, кроме Софы, ничего нет... Так. Кто там у нас еще?

Дверь в комнату приоткрылась, из-за нее выглянула жена Козловского.

— Семен, не валяй дурака, им же Федотов нужен.

Сазонов даже привскочил от неожиданности. Но дверь тут же захлопнулась.

— Вот чертова баба,— не удержался Сазонов и, увидев осуждающий взгляд Фролова, виновато потупился.

Ювелир тоже укоризненно покачал головой и тихо сказал:

— Между прочим, юноша, у этой «чертовой бабы» петлюровцы полгода назад сына убили... И потом... она говорит дело, Лев Борисыч Федотов — это, наверное, тот человек, который не очень ищет знакомства с вами.

— Расскажите поподробнее, — заинтересовался Фролов.

Козловский немного помолчал,

собираясь с мыслями, потом стал рассказывать:

— Федотов^ — он не броский, он не поставлял кольца и ожерелья двору его императорского величества. У него был всего лишь один небольшой магазин. И если бы мне в свое время не довелось у него работать, я бы тоже не знал, какими миллионами он ворочал... Думаю, что и сейчас у него денег чуть больше, чем у нас с вами в карманах и еще в Киевском казначействе.

Фролов и Сазонов переглянулись.

— Где он живет?

— Там же, где и жил. Большая Васильковская, двенадцать.

В приемной Май-Маевского по утрам всегда людно. С десяти до одиннадцати часов командующий принимал посетителей.

Ровно в десять в приемную вошел капитан Марков. Легким наклоном головы поздоровался с присутствующими. Окинул их оценивающим взглядом. В глазах у него зарябило: сюртуки, визитки, смокинги со сверкающими крахмальными манишками. Несколько дам в декольтированных платьях. Архиерей с черной бородой.

Марков подошел к столу дежурного офицера, взял журнал регистрации посетителей и начал обход.

— Сахарозаводчик Терещенко, — встал навстречу Маркову полный человек. — По поводу поставки крупной партии сахара на льготных условиях.

Подумав, Марков сделал отметку в журнале.

— Его превосходительство вас примет. — И он отошел к следующему посетителю.

— Здравствуйте, капитан! Граф Бобринский.

Марков с любопытством окинул его взглядом. Он знал, этот магнат когда-то владел доброй половиной всех пахотных земель Украины, его собственностью были и все богатейшие шахты Донбасса. У него была даже собственная железная дорога...

— Его превосходительство будет рад вас видеть, граф, — склонился в поклоне Марков.

— Что у вас?

Человек с брюшком и лоснящимся лицом вскочил с кресла, почему-то расстегнул и вновь застегнул сюртук.

— Господин майор...

— Я капитан, — сухо заметил Марков.

8