Вокруг света 1968-08, страница 7

рость золотое оружие. И кто не знает имени генерала, который под Тернополем вышел из окопа под пули и увлек за собой солдат в штыковую атаку!

Май-Маевский протер стекла пенсне.

— На войне как на войне, капитан. Будете работать у меня в штабе.

Марков вытянулся, щелкнул каблуками.

— Ваше превосходительство,— сказал Щукин, — ротмистр Волин в прошлом жандармский офицер. С вашего разрешения я беру его к себе, в контрразведку.

Май-Маевский кивнул Щукину. Затем встал, давая понять, что аудиенция окончена.

Огромные настенные часы, висевшие в кабинете председателя Всеукраинской ЧК Лациса, отбили три часа пополудни.

Лацис стоял у окна и смотрел на город. Ему хорошо была видна часть улицы, освещенная солнцем, и купола Софийского собора. Они словно плыли в безмятежно-голубом небе...

Лацис резко отвернулся от окна, энергично вскинул бороду.

— Горят склады с зерном и продовольствием. На транспорте — акты саботажа и диверсий. В городе полно петлюровцев и деникинцев. Зреет крупный заговор, это чувствуется по всему... Вот почему я отозвал тебя из штаба дивизии. Ты нужнее сейчас здесь. Впрочем, нужен не только для борьбы с врагом...

В глубине кабинета сидел тот, кому предназначались эти слова, — Петр Сергеевич Фролов. Он был в легкой тужурке. Худая шея с острым кадыком, узкие плечи — скорее он походил на учителя гимназии или на чиновника, чем на военного.

Лацис подошел к Фролову, сел рядом. Заглянул в его лицо живыми голубыми глазами.

— Понимаешь, аппарат весь укомплектован. Парни молодые, горячие. Комсомолия. Но ни опыта пока, ни знаний... Вот поэтому мне и нужен здесь ты, твой глаз. Нам с тобой нужно сделать еще одно дело... пожалуй, главное... воспитать настоящих чекистов.

Фролов поднял на Лациса глаза.

— Когда прикажете принимать дела?

Лацис улыбнулся.

— Вчера... — И затем, словно смыл улыбку с лица, спросил: — Что слышно о Старике?

— Сначала я думал, что он погиб. Операция с самого начала сорвалась: на Алексеевку неожиданно налетела банда Ангела... А перед отъездом сюда я получил очень странное сообщение, будто бы у командующего Добровольческой армией генерала Май-Маевского появился новый адъютант... Марков Павел Васильевич.

Лацис несколько мгновений молчал.

— Сын прачки, комсомолец и... адъютант командующего? В это действительно трудно поверить...

— Но ведь по нашей легенде Марков — дворянин. Его «отец», Василий Иванович Марков, — начальник Сызрань-Вяземской железной дороги, действительный статский советник, предводитель губернского дворянства.

— Знаю, лихая легенда, — сказал Лацис и резко поднял глаза на Фролова. — Не слишком ли лихая?..

— Но начальник Сызрань-Вяземской железной дороги и его семья находятся сейчас на нашей территории...

— Ну что ж! Будем надеяться, все обойдется, — и внезапно в глазах Лациса вспыхнул огонек. — Нет, ты представляешь, как бы это было здорово! Ведь из штаба Май-Маевского мы не получаем сейчас никакой информации. А Добрармия между тем самая боевая единица у Деникина. Положение же таково, что не сегодня — завтра Харьков будет у них в руках...

В Харькове ставка Май-Маев-ского разместилась в здании бывшего купеческого собрания.

Большой письменный стол с телефоном и настольной лампой, несколько кресел. На стене — огромная карта, утыканная флажками по извилистой линии фронта. Два огромных приземистых стальных сейфа, толстые железные решетки на окнах.

Полковник Щукин сидел за письменным столом и просматривал бумаги. Бесшумно открылась дверь.

— Не помешал?

— Входите.

Капитан Осипов, помощник Щукина, подошел к столу, сказал:

— Господин полковник, полу

чил донесение от киевского подпольного центра! Просят денег.

— Могли бы обойтись и своими средствами, — недовольно сказал полковник. — Пусть тряхнут мошной киевские рябушин-ские и терещенки. Ювелиры, например.

— Да, но им нужны долговые гарантии.

— Гарантии? Если они пишутся на бумаге, а не на чистом золоте, мы их можем давать сколько угодно.

Осипов усмехнулся. Затем положил перед Щукиным две папки.

Щукин взял, полистал ту, на обложке которой значилось «Личное дело ротмистра Волина». Отложил ее, взял вторую: «Личное дело капитана Маркова».

— Господин полковник! По поводу капитана Маркова... — бесстрастные тонкие губы Осипова зашептали. — Я разыскал офицеров, которые хорошо знают капитана Маркова по румынскому фронту. Но никто из них не помнит, чтобы капитан когда-либо говорил, что его отец — начальник Сызрань-Вяземской железной