Вокруг света 1969-01, страница 8
были они потерпевшими кораблекрушение. Проверяли, как действует на человека качка, жара и жажда — воды тогда тоже дали в обрез. Только оказалось, что все эти беды — не главное. Во всяком случае, для него, Владимира. На спасательном плоту оказалось слишком много народу, и Владимир даже теперь, год спустя, помнил, как ни разу не смог тогда по-настоящему выпрямиться: плот был с низкой крышей... Но такие испытания — в лаборатории они назывались натурными экспериментами — он любил. Они манили всех его друзей по работе, и его самого тоже, сменой впечатлений, беспокойной и хлопотной жизнью. Тайга, арктические моря, океан, опять тайга, Черное море... И вот теперь — пустыня... Они возвращались заросшие бородами, обветренные и переполненные всевозможными историями, которые в их устах почти всегда выглядели невинными развлечениями. Они не боялись, что их уличат в надуманном оптимизме: ведь их дневники и дневники их предшественников не покидали стен лаборатории. «СОВРЕМЕННЫЙ СКОРОСТНОЙ ЛАЙНЕР МОЖЕТ В УСЛОВИЯХ ОДНОГО ПОЛЕТА ПЕРЕСЕЧЬ СРАЗУ ВСЕ КЛИМАТИЧЕСКИЕ ЗОНЫ ЗЕМЛИ. ЭКИПАЖ И ПАССАЖИРЫ ЛЕТАТЕЛЬНОГО АППАРАТА, ПОТЕРПЕВШЕГО АВАРИЮ, МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ В АРКТИКЕ, ДЖУНГЛЯХ, ПУСТЫНЕ, ТАЙГЕ ИЛИ В ОКЕАНЕ». Выписка из дневника одной из первых «пустынных» экспедиций: «Июль. Пески Каракумы. Цель эксперимента — определить минимальный трехдневный запас воды, пищи и медикаментов в укладке НАЗа. Испытания в условиях, максимально приближенных к реальной обстановке. На утро второго дня радист доложил: «Ш-в говорит, что он выходит из строя...» Связались с группой. Радист передал трубку LLl-ву: «Приезжайте, увидите все своими глазами и тогда примете решение». Погрузили на машину запас воды и отправились в группу. Еще издали среди барханов увидали белеющую парусину, растянутую на кустах саксаула. Людей не было видно. Машина остановилась у глубокой впадины, за ко торой расстилались зыбучие пески. И по ту сторону мы увидали Ш-ва. Он брел шатаясь. Лицо его было желто-землистого цвета. Потом мы разглядели, что это прилип песок. Бивак группы представлял странную картину. Возле гребней барханов и кочек, у стволов саксаула сидели люди. На нас почти не обращали внимания, отвечали вяло. Всюду разбросаны вещи из аварийной укладки, полузасыпанные песком. Россыпью в песке лежали куски сахара, консервы, пустые фляги, электрические фонари. Царило безразличие — никто не двигался, не говорил. После короткого обсуждения испытатели согласились попробовать остаться в песках до утра следующего дня. Наблюдения поручили вести врачу-узбеку, который выглядел лучше остальных. Ш-ва решили эвакуировать: у него яркие симптомы перегрева и дегидратации...» «СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ПОТЕРЯ ОРГАНИЗМОМ 15—20 ПРОЦЕНТОВ ВОДЫ ЯВЛЯЕТСЯ СМЕРТЕЛЬНОЙ ПРИ ТЕМПЕРАТУРАХ 30 И БОЛЕЕ ГРАДУСОВ». Эксперименты, в которых Владимир участвовал сам, и те, что были знакомы по дневникам предшественников, стояли перед его глазами. Да, они были достаточно жестки. Но жесткость эта могла поразить только непосвященного. Владимиру помнилась удивленно-вопросительная интонация одного собеседника: «Значит, вы сами себе планируете очередной ад?» — «Сами планируем ад». Владимир усмехнулся и покрутил головой. «Ну и ну! Ад! Это просто называется: испытания в условиях, максимально приближенных к реальной обстановке...» Он поймал себя на том, что разговаривает вслух. Последняя на сегодня медицинская проверка прошла: кровяное давление? — в норме; температура, пульс? — писчик электрокардиографа начертил задумчивые закорючки, и теперь Владимир опять в одиночестве встречал наползающие сумерки. Автономное существование в пустыне... Эта самая «реальная обстановка» была в лаборатории камнем преткновения. Кто из них, авиационных врачей, мог с достоверностью сказать, как поведет себя пилот, покинувший горящий самолет и оставшийся наедине с собственными страхами, отчаянием и безнадежностью, один на один с природой?.. А ведь их рекомендации, подкрепленные натурными экспериментами, и должны были вооружить человека в аварийной ситуации всем необходимым для борьбы за жизнь. Именно поэтому экспериментаторы добровольно и бесконечно ужесточали свои испытания. Именно поэтому и завели у себя толстенную клеенчатую тетрадь, которая помогала точнее смоделировать аварийные ситуации в экспериментах. «ВЫ МОЖЕТЕ ВЫЖИТЬ, НЕ ИМЕЯ НИЧЕГО, КРОМЕ ВОЛИ К ЖИЗНИ». Из интервью с сотрудником лаборатории: — Мы стремимся определить, где лежат пределы физиологической и психической выносливости. От опыта к опыту мы стараемся подходить со все более жесткими требованиями, потому что ответ очень нужен, чтобы понять до конца механику поведения и спасения человека. «ЗНАНИЯ ЛИКВИДИРУЮТ БЕСПОКОЙСТВО И СТРАХ». Над пустыней засияли звезды, крупные и низкие. Владимир увидел, как в лагере загорелся огонек. Там его товарищи, врачи-наблюдатели. Быть может, через месяц он поменяется с ними местами, и тогда они будут уходить в снежные чащобы или пробираться на резиновой лодочке через штормовое море, будут испытывать вместе с конструкторами новые укладки НАЗов — ножи, фонари, передатчики... А он, Владимир, будет наблюдателем, будет с тревогой и напряжением ждать их возвращения, и маяться, потому что самому гораздо проще рисковать... В лагере побренчали посудой, закончив ужин (наверяка остатки чая выплеснули в песок!). Владимир повертелся на песке, который стал как будто тверже, остывая после дневной жары. Устроился поудобнее и напоследок потряс флягу — по дну еще плескало. И блаженно улыбнулся, представив, как будет выигрывать пари: двадцать стаканов газировки он, конечно, выпьет разом. Даже и без сиропа... «НИКТО НЕ МОЖЕТ И НЕ ДОЛЖЕН РИСКОВАТЬ ЖИЗНЬЮ ИНАЧЕ, КАК ДЛЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПОЛЬЗЫ ДЕЛА». 6 I |
