Вокруг света 1969-05, страница 58

с XIII века, связана с борьбой русского народа с Ливонским орденом, маленький город на Тру-воровом холме почти столетие первым встречал вражеские рати и не раз выгорал дотла, но каждый раз там, где после кровавых осад оставались <<токмо дым и земля и пепел», снова стучали топоры и поднимались дома и деревянные крепостные стены. И чтобы сделать Изборск недоступным вражескому мечу, в 1303 году, как коротко повествует летописец, «Избореск поставлен бысть на новом месте» — «на горе на Жеравии», но была ли тогда же там построена крепость, — неизвестно. По-видимому, все же какие-то деревянные укрепления в это время на Жеравьей горе поставлены были. На это косвенно указывает один эпизод, рассказанный той же летописью. В 1323 году немецкие рыцари подошли на «ко-раблех, в лодьях и на конех» к Пскову со стенобитными и осадными орудиями и другим «многим замышлением». Осада длилась 18 дней. И «притужно бяше вельми Пскову». В это время изборский князь Остафии, прослышав про нападение на «большего братЬ», поднял «изборян, ове на коне, овых пешцев» и пришел на помощь псковичам. Ливонцы бежали. Вряд ли изборский князь оставил бы город без своей дружины, если бы не был уверен в надежности его стен.

В 1330 году Изборск стал каменным, неприступным — стараниями псковского посадника Шелоги-строителя и трудами псковичей и изборян — и была «стена камена с плитою учини-ша» в удивительно короткий срок, за год. И отныне осады и сражения, что отсчитывали летописные годы Изборска, заканчивались победой изборян.

...В 1341 году ливонцы десять дней осаждали город, обнаружили даже• тайник — вылаз к реке — и «воду отьяша от изборян». История средневековых войн почти не знает случаев, когда крепость, лишенная воды, продолжала бы оборону. Изборск не сдался.

...В 1349 году рыцари снова подошли под стены города и «псковичи и изборяны выидоша про-тиву» них и «бысть сеча», и захватчики снова вынуждены были отступить от «Железного города», как назвал Изборск немецкий поэт Петр Зу-хенвирт, участник этого сражения.

...В 1367 году ливонцы снова вторглись в псковские земли «жгуще и пленяюще псковские волости», но к Изборску даже не решались подступить.

...В 1368 году, собрав рать, «в силе великой», «со многим запасом замышлений своих с пороки великими и грады и с заворы» ливонская рать подступила к Изборску и «стояше 18 дней, пороки шибаючи во град, сами о стену толкуще»...

...В 1480 году к стенам Изборска снова подошел сам магистр Ливонского ордена «и начаша стрелы огненные пущати на град... и многие древеса приметавше к стене зажгоша; и бе притужно вельми сущим в граде». Но Изборск выстоял и на этот раз, и ливонцы снова вынуждены были уйти «взъярився и попухнев лицом», «скрежеща своими многоядными зубы».

Но когда покажется, что пройдена та дорога истории, что оканчивается на вершине Жеравьей горы старыми и одинокими в своем сонном покое каменными стенами, все явственней сквозь шорохи затихающего дня начнет пробиваться шум Славянских ключей, четкие тени деревьев

будут все ближе и ближе подползать к краю обрыва, а затем упадут в него, слегка потемнеет и подернется легкой рябью озеро, легкие блики, как светлые узкие рыбы, поднимутся из его глубины — ив это мгновение косые лучи солнца, словно брызги живой воды, чуть тронут серые камни Изборска.

И стены вдруг покажутся выше, чем были час назад, словно расправилось оперенье просыпающейся птицы, мягкие тени очертят проемы башенных бойниц, будто приоткроются глаза ее...

И тогда надо коснуться светлых камней крепости — они будут теплыми. Пройти западной стеной, плавной дугой охватывающей четыре башни, и тихо проговорить их названия, ласковые, как деревенские прозвища: Плоскушка, Вышка, Рябиновка, Темнушка. Затем узкой тропинкой, огибающей восточную стену, дойти до угловой башни и там остановиться — с узкого уступа над обрывом откроется необозримый простор, словно созданный для того, чтобы было где развернуть своих коней былинным богатырям, озеро, уходящее к красным от глины откосам дальнего берега, и дорога по этому полю к горизонту, огибающая огромные валуны, белеющие под спокойным псковским солнцем, как высушенные тысячелетием лошадиные черепа...

И в это мгновение Изборск вспыхнет розовыми закатными лучами и неожиданно всплывет в памяти где-то мимолетно слышанное, что Же-равья гора в переводе с древнерусского означает Журавлиная, и обернется Изборск розовым журавлем, взлетевшим в бескрайнее небо над светлой-светлой и красно украшенной землей...

Когда гасло солнце, мы спускались на край поселка, обступившего крепость. Там, в небольшом, по-крестьянски деловито заставленном хозяйственной утварью дворике, сидя на приготовленных для чего-то впрок ошкуренных бревнах, мы пили теплое густое молоко, опасливо косясь на добродушного, видимо, характера, но свирепого своим обликом хряка, вольно, как собака, бегающего по двору. Хозяева дома приехали сюда совсем недавно. И когда мы однажды спросили, что заставило их выбрать именно Изборск, хозяйка ответила:

— Красйво жить здесь.

Мы не спросили — почему красиво? — мы вспомнили слова, произнесенные семь столетий назад: «сказати о сем не можно и недомысленно».

...Можно долго и восторженно описывать древние храмы и дворцы, следуя взгляду, что охотно задерживается на шпилях и куполах, вырезных арках и торжественных порталах, переплетах витражей и неожиданно возникающих в каменных нишах скульптурах. А здесь были стены, все украшение которых составляли неровные тени и грубой кладки массивные башни, стоящие в кажущемся беспорядке, с подслеповатыми бойницами... Но представить себе, что может здесь стоять что-то иное, было так же невозможно, как «недомысленно» отделить ключевую воду от прохлады земли, утреннюю росу от свежести трав и журавлиную стаю от небесной синевы...

Строители Изборска меньше всего заботились о красоте — они думали о защите своей земли — и создали то, что стало неотделимо от красоты ее.

56