Вокруг света 1969-07, страница 30

— Да заткнись же ты!

— Рог у меня, — с обидой в голосе сказал Хрюшка. — Я имею право говорить.

Ребята посмотрели на Хрюшку отсутствующими взглядами, тревожно прислушиваясь к барабанному гулу пожара. Хрюшка ' нервно взглянул вниз, на ад, и покачал рогом.

— Теперь все так и сгорит. А ведь мы собирались из этого леса брать сушняк. — Он облизнул губы. — Тут уж ничего не поделаешь. Нужно быть осторожнее. Боюсь, как бы...

Джек с трудом отвел взгляд от пожара.

— Ты всегда боишься, Жирняга!

— Рог у меня, — пролепетал Хрюшка. Он повернулся к Ральфу. — Рог у меня, верно, Ральф?

Ральф неохотно оторвался от восхитительного и жуткого зрелища.

— Что ты там?

— Рог у меня. Я имею право говорить.

Близнецы разом захихикали.

— Нужен был дым?..

— Вот вам и дым!

Шлейф дыма тянулся на много миль от острова. Все, кроме Хрюшки, засмеялись, и через секунду они уже визжали от хохота. Хрюшка взорвался.

— Рог у меня. И слушайте, вот! Прежде всего нужно было построить хижины — там, внизу. На берегу и ночью не холодно. Но не успел Ральф сказать «костер», как вы все взвыли и сломя голову понеслись на гору. Стыдно! — Теперь мальчики слушали его тираду. — Кто же нас спасет, если мы будем делать все шиворот-навыворот?

Он было снял очки и хотел положить рог, но увидел, как со всех сторон потянулись руки, и передумал.

— Вместо этого вы устроили здесь бессмысленный костер. Потом подожгли остров. Весело нам будет, когда он весь сгорит! Печеные фрукты — вот и вся еда, какая у нас останется, да еще жареная свинина. И нечему здесь смеяться! Вы хотели, чтобы Ральф был вождем, а сами даже не даете ему подумать. Он только рот откроет, а вы уже несетесь как угорелые... — Хрюшка перевел дыхание, и им показалось, будто огонь зарычал на них. — И это еще не все. А малыши? Кто о них позаботился? Кто знает, сколько их?

Ральф резко подался вперед.

— Я же велел тебе... Я сказал, чтобы ты составил список!

— Разве один может это сделать! — негодующе закричал Хрюшка. — Пару минут они подождали и полезли в воду, пошли в лес, разбрелись во все стороны. Поди узнай, кто из них кто?

Ральф облизнул побелевшие губы.

— Значит, ты даже не знаешь, сколько нас?

— Поди узнай, когда эти малыши так и ползают вокруг, как муравьи! Потом, когда вы трое вернулись, я хотел сосчитать, а ты сказал «костер», и все как побежали...

— Хватит! — оборвал его Ральф и отнял рог. — Нет — значит, нет.

— ...пришли сюда — сорвали с меня очки...

Джек обернулся.

— Заткнись ты!

— ...а малыши разбрелись по лесу — там, где сейчас пожар. Откуда вы знаете, что они и сейчас не там?

Хрюшка встал и указал рукой на горящий лес. Ребята зашептались и притихли. С Хрюшкой творилось что-то странное, он судорожно открывал и закрывал рот.

— Тот малыш... — Хрюшка задыхался. — Тот самый, с пятном во всю щеку... я не вижу его. Где он?

Толпа была немой, как сама смерть.

— ...тот самый... он еще болтал про змею...

Как бомба, в огне взорвалось дерево. Длинные ленты лиан на мгновение поднялись из огня, забились в агонии и рухнули вниз.

— Змеи! — визжали малыши. — Смотрите! Змеи!

На западе солнце незаметно подкралось к самому горизонту. Лица ребят снизу подсвечивались красноватым светом. Хрюшка привалился к скале.

— Тот малыш... с пятном во всю... щеку... где он... теперь? Говорю же вам, я его не вижу!

Мальчики испуганно и недоверчиво поглядывали друг на друга.

— ...где он... где?

Словно оправдываясь, Ральф сбивчиво забормотал:

— Он... наверно... наверно, вернулся... на эту самую...

Под ними на склоне горы неистовствовал барабанный гул.

Продолжение следует

Перевел с английского В. ТЕЛЬНИКОВ

НАСЛЕДНИКИ ВЕЛЬЗЕВУЛА

Английского писателя Голдинга я увидел впервые в августе 1963 года в Ленинграде, где шел конгресс Всеевропейского объединения писателей, посвященный проблемам современного романа. Мне уже в начале работы конгресса бросился в глаза бородатый человек с усталым лицом врача или учителя, внимательно присматривавшийся к тому, что было вокруг, — к великолепию августовского Ленинграда, к шумевшим и спорившим группам участников конгресса, к старым памятникам у мостков литераторов на Волковом кладбище, куда совершили экскурсию литераторы Европы. Потом я слышал выступление Голдинга. Негромкий, очень искренний и взволнованный голос Голдинга еще больше расположил

меня к этому сосредоточенному и внимательному человеку, выступившему в защиту «романа тревог»; ставящего в центр внимания сложные и часто больные вопросы современности. Голдинг говорил о своей боязни за подрастающее поколение, которому угрожают не только атомные бомбы, физическое уничтожение, но и та духовная отрава, которой капиталистический мир начиняет сознание юношества.

Я вспомнил об этом, когда читал роман Голдинга «Повелитель мух».

«Повелитель мух»! Да ведь это перевод угрюмо звучащего имени Беел-Зебуб, Вельзевул, — имени беспощадного демона, созданного фантазией наро

28